Форбс покачал головой.
— Комиссия уже распущена. Почти все разъехались по домам. Я и сам уеду, как только разберусь с оставшимися делами. — Он вздохнул, поглядывая на Александра. — Незавидная у нас работа, ты не находишь?
Он кивнул.
— Да. Не знаю, надолго ли меня хватит. — До сих пор он не признавался в этом даже себе самому.
— Как твои близкие?
Эта тема нравилась ему не больше, чем предыдущая.
— Я редко их вижу.
Наследная доля позволяла Александру вести скромную, но независимую жизнь. К тому же после смерти матери в семье поселился разлад. Любые его устремления отец принимал в штыки, настаивая, чтобы сын оставался дома и помогал своему старшему брату, будущему лэрду, вести дела.
Она умерла, твердил отец, словно заодно с женой похоронил и память о ней. Тебе ее не воскресить.
Но он может — он должен — спасти от гибели других.
— Вы когда-нибудь задавались вопросом, — проговорил Александр, — насколько вы правы? Насколько они на самом деле виновны? — Еще до Скоби, работая помощником при Комиссиях, он смотрел на череду лиц и не мог узреть разницу между теми, кто служил Богу, а кто — Дьяволу.
Форбс вздохнул, и морщины на его лице обозначились резче.
— Ты же служил при Комиссиях. Ты сам знаешь ответ. К тому времени, как дело доходит до нас, зачастую только и остается, что вынести смертный приговор.
Несмотря на все свои подозрения, Александр продолжал видеть перед собой Маргрет; представлял, как она обнимает мать, как склоняет голову во время молитвы, как идет за водою к ручью или занимается чем-то еще, таким же обыденным. Как все обычные люди. Для нее и для других женщин на его попечении все могло закончиться в один момент — скажи он всего одно слово.
Он содрогнулся.
***
Хотя стояли октябрьские холода, утром Александр проснулся весь мокрый от пота и не сразу осознал, что уже не спит.
Во сне он балансировал на кромке узкой, вздымающейся из морской пучины, стены. По небу неслись черные штормовые тучи. Ревел ветер. Сверкнула молния, и на дальнем краю стены он увидел Маргрет. Противостоя ветру, он пошел по скользким камням ей навстречу, зная, что один неверный шаг — и его поглотят клокочущие волны.
А в спину ему, перекрывая гром, хохотал Дьявол.
На улице же сегодня не было ни дождя, ни ветра, ни грома с молниями, только тяжелое, свинцово-серое небо давило сверху на город.
Следуя за толпой, Александр пришел на площадь. Богс уже стоял вместе с отцами города возле помоста, с которого предстояло выступать священнику, слишком далеко, чтобы до него дозваться.