Он также не вполне бы смог почувствовать победу, потому что не был уверен, на что это похоже. Вероятно, его отец вернулся бы в тюрьму. А если так, как его мать смогла бы оплачивать счета?
Его не должно это заботить. Но он не мог заставить себя прекратить.
Адам чувствовал, будто играет в притворство в своём хорошем костюме.
Но ты только один из них, белый мусор в алмазах.
Там был его отец.
Он был в пиджаке с логотипом какой-то местной компании на спине и в рубашке поло с логотипом его компании. Адам молился о своего рода ясности, чтобы увидеть своего отца так, как его видели другие, а не как папу. Это Адам...
— У тебя всё ещё есть время, чтобы рассказать правду, — сказал Роберт Пэрриш.
Мать Адама не пришла.
Пальцы Адама онемели.
«Даже если я проиграю, — болезненно подумал он, — он не сможет меня вернуть, так что это не будет иметь значения. Будет только час унижения, а потом всё закончится».
Он пожалел, что не сделал этого раньше.
— Ну, что ж, — вступил судья. Его лицо было воспоминанием, которое пропало в ту минуту, как Адам моргнул.
Энергетический пузырь умыкнул его на блаженную секунду, листья свернулись на его шее, а затем отпустил. Как отчаянно Адам желал прильнуть к Энергетическому пузырю. Тот был знакомым и был на его стороне.
Он ошибся, придя сюда в одиночестве. Почему его беспокоило, что Гэнси и Ронан увидели бы это? Они уже знали. Они знали о нём всё. Какой непостижимой была ложь. Единственным человеком, не знающим Адама, был он сам.
Каким гордым идиотом ты был, Адам Пэрриш.
— Есть какие-либо свидетели по делу? — спросил судья.
Их не было.
Адам не смотрел на своего отца.
— Тогда, думаю, можно начинать.
Шипящий звук раздался от судебного пристава рядом с судьёй – голос по рации. Пристав склонил свою голову, слушая, затем пробормотал что-то в рацию. Приблизившись к судье, он сообщил:
— Ваша честь, судебный пристав Майли говорит, что снаружи есть свидетели по делу, если ещё не слишком поздно, чтобы они вошли.
— Двери ведь уже закрыты?
— Закрыты.
Судья поглядел на часы.
— Они точно по делу Пэрриша?
— Судебный пристав Майли полагает, что точно.
Судья улыбнулся какому-то личному юмору; это была какая-то долгоиграющая шутка, в которую остальные не были посвящены.
— Я далёк от того, чтобы в нём сомневаться. Отправьте их сюда, и я решу, допустить ли их.
Адам несчастно заинтересовался, кто из соседей пришёл встать на защиту отца.
Через час всё закончится. Тебе не придётся делать это снова. Всё, что нужно, это выжить.
Дверь приоткрылась. Адам не хотел смотреть, но, всё равно, посмотрел.