Вот Ивашко — он-то «да»! Выглядит внушительно. И кафтан дорогой, и сапоги с носами. А главное: вытерев пальцы о штаны, он разворачивает брюхо на стражников и сдвигает пояс. Чуть поигрывая рукоятью гурды.
Мимо! Стражники… бестолочи — гурды в ножнах не понимают! Но брюхо явно указывает им путь-дорожку: отсюда и до «не видать вовсе». Другое название: «от греха подальше». Куда они и удалились. Вслед за самопадающим придурком-приказчиком.
А я присел возле холопа на корточки и задумался. Что ж это за птица?
— Тебя-то как звать?
— Терентием кличут.
— Ну, рассказывай, раб божий Терентий, как ты дошёл до жизни такой.
— До какой — «до такой»?!
Ещё и щерится! Битый, а — наглый. Интересно — говорок-то не местный, киевский.
— До ошейниковой.
— А я не дошёл — я так родился.
Терентий был потомственным рабом. В пятом или шестом поколении. Его предки появлялись на свет, проживали жизнь и умирали во славу своего господина. Только, в отличие от хозяйского боярского рода, родословная Терентия шла по женской линии.
Лет полтораста тому назад, очередной киевский боярин, пристыженный христианской проповедью о вреде разврата и греховности внецерковного зачатия, выдал свою очередную беременную наложницу за холопа.
Стандартное господское решение на «Святой Руси» и в Императорской России при аналогичных изменениях женской фигуры.
Родилась девочка. Естественно — роба. Спустя некоторое время, боярин обрюхатил и её — свою молоденькую дочь-рабыню. Потом, по стандарту — и её выдал замуж за холопа. Дальше процедура повторялась из поколения в поколение. С некоторыми вариациями «святорусского» инцеста.
Автор «Белого раба», «зомбируя» своих читателей — англо-американских протестантов — на отвращение к институту рабовладения, осторожно упоминает, что отец (и хозяин) раба-мулата, воспользовавшись временным отсутствием героя, взял к себе в постель его жену — свою невестку и собственную рабыню.
«Ах! Ах! Какой ужас!» восклицает пуританская мораль по обе стороны Атлантики.
Не наше это, не исконно-посконное. Об устойчивости «снохачества» в тысячелетней истории русского общества, и безуспешности борьбы с ним православной церкви — я уже писал.
А брюхатить своих крестьянок — для русского «лучшего человека» — норма жизни. «По Ясной Поляне толпами бегали крестьянские детишки как две капли воды похожие на великого русского классика».
Патриархат, однако. Глава рода может и хочет трахнуть всех членов рода. И — членок.
Это отнюдь не «чисто русское» явление: командир полка шотландцев перед Ватерлоо с гордостью показывает свой полк Веллингтону и, посмеиваясь, уточняет: