Казалось невероятным, что столь опытный разведчик мог из-за собственной беспечности совершить столько ошибок.
Жан не оправдывался. Он словно не слышал упреков. Лишь раздраженно обвинял Кента в эгоизме, заявляя, что тот думает только о себе.
Ситуация была напряженнейшая, но разведчики сумели справиться с эмоциями и стали думать о том, каковы могут быть последствия совершившихся событий.
Было ясно, что все сотрудники резидентуры, собранные на вилле Джульетты, арестованы. Как ни трагична была ситуация, Кент не мог про себя не отметить, что ни один из членов резидентуры, завербованных им после отъезда Отто во Францию, не знал ничего толком о нем, о его адресе, о фирме, а также о других разведчиках группы. Соблюдавшиеся правила конспирации на этот раз сыграли добрую службу. Но ведь был еще Хемниц (Макаров), который, увы, знал очень многое. Он лично был знаком с Кентом еще с той поры, когда они в одно и то же время обучались в ГРУ: им довелось столкнуться там лишь один раз – во время принятия военной присяги. Он не знал названия «крыши», под которой работала резидентура, но ему был известен резидент, номер его домашнего телефона. Более того, по настоянию Жильбера Кент накануне отъезда в Прагу и Берлин передал ему шифр для радиосвязи с Центром. Кроме того, Хемниц знал Блондинку – Маргарет Барча, которая «вслепую» использовалась между ним и Кентом в качестве связной. Ему были известны Джульетта, Ромео, Боб, Профессор, а также некоторые другие разведчики, включая тех, которые работали в Париже.
Надо было срочно предпринимать меры по консервации бельгийской резидентуры. Кент на своей машине отвез Жильбера на вокзал и тот успел на поезд, отходивший в Париж.
Состоялся очень трудный разговор с Маргарет. Кент объяснил, что его земляк – уругваец Аламо – за что-то был арестован немцами. Стало быть, и ему, Винсенте, угрожает реальная опасность: после вступления в войну против гитлеровской коалиции США немцы на всех американцев стали смотреть подозрительно. Он доказывал, что ей вместе с Рене хорошо было бы уехать во Францию, в Марсель. Она бы там немного пожила, быть может, даже поработала в филиале фирмы, которой давно пора расширяться. А потом можно было бы подумать и об отъезде к отцу в США.
Маргарет молча, не перебивая, выслушала Винсенте, а когда он закончил говорить, вдруг разрыдалась. Сквозь слезы она сказала, что все это время чувствовала в нем опору и поддержку, что ей страшно остаться без него. Об отъезде в США она даже не желала слушать.
В конце концов было решено, что они уедут из Бельгии, но с интервалом в два-три дня.