Вскоре стала очевидной еще одна оплошность Жильбера: он поддерживал отношения с Паскалем – советским резидентом, завербованным гестапо. В результате это еще больше осложнило положение наших разведчиков во Франции.
Жильбер, бесспорно, ценил Кента как разведчика, обладавшего выдающимся талантом. Он отдавал должное способности Кента быть «своим» в любом обществе, его дару бизнесмена и просто энергичного человека. Как человек, скверно говорящий по-французски (родным для него был польский язык), Жан ценил свободное владение Кентом французским, испанским, немецким и английским языками. Но, видя это превосходство, глава парижской резидентуры не столько радовался таланту коллеги, сколько завидовал ему. Это чувство зависти не было главным в его отношении к молодому партнеру, но оно до поры до времени тлело в его душе. Тлело, чтобы при иных обстоятельствах разгореться с новой силой.
Берусь утверждать, что в противоречивой душе Леопольда Треппера были и теплые чувства по отношению к Кенту. Но они нередко приносили больше вреда, чем пользы. Например, через некоторое время после переезда Кента и Маргарет в Марсель на их адрес, о котором кроме Жильбера никто не знал, из Брюсселя прибыл огромный багаж, в котором были собранные на вилле Кента и Блондинки их личные вещи, в основном – одежда. Забота о товарище – это чудесно, но, когда она идет рука об руку с беспечностью, это преступно! Неужели для того молодой разведчик и его спутница спешно и тайно покидали Брюссель, чтобы потом Жильбер их так бездарно засветил?!
...Несколько лет назад, в феврале 1991 года, А. М. Гуревичу из Испании была привезена рукопись воспоминаний Маргарет Барча, в которых, в частности, говорилось, как тяжело она реагировала на «выяснение отношений» между Винсенте и Жаном. Однажды, устав от их вечных секретов и перебранок, она в сердцах грохнула об пол поднос с завтраком, предназначавшимся гостю, дав себе слово не проявлять больше о нем никакой заботы[33].
Что же утаивали разведчики от Маргарет? О чем спорили они в период своих нечастых встреч?
Кент настаивал на том, чтобы Жильбер переправил в Марсель передатчик для связи с Центром. Эту просьбу Жан игнорировал, не объясняя мотивов своей бездеятельности. Не видел он ничего страшного в том, что в Брюсселе по его вине стал известен марсельский адрес Кента. Когда спустя несколько месяцев Кент и Маргарет были арестованы, Жильбер не усмотрел в этом своей вины. В своих мемуарах он всю вину почему-то перекладывал на Мальвину. Но она знать об их местонахождении ничего не могла, поскольку решение перебраться в Марсель было принято позже, да и то по настоянию Жана Жильбера.