— Две мои сестры как раз достаточно подросли для пересадки, — заметил рыцарь искушающе. — Думаю, они с гордостью пустят корни на вашей лужайке… а со временем вы и сами обзаведетесь материнской рощей.
— Это очень заманчивое предложение, — согласилась госпожа Крепеньких, — но мне необходимо посоветоваться с мужем.
— Ну разумеется! О, единственное… у вас бывают заморозки? Форэ — достаточно теплый край и, думаю, с непривычки девушки могут захворать…
— Муж только что отстроил огромную теплицу для роз! — похвасталась Оливия.
— Это прекрасно! Именно то, что нужно! И, — не без гордости заметил рыцарь, — мои сестры намного лучше роз.
— А дядя Рихард, кстати, ворчал, что… э-э… не любит синхронисток, — сказал вдруг Гарольд. — Это он, тетушка, в юности ухаживал за какой-то… И, говорит, вынужден был терпеть, что ее подруги… э-э… повторяют все действия. До конфузов доходило.
— Это он вспоминал, когда вы вчера говорили «о своем, о мужском», а потом от него пахло виски? — поинтересовалась она.
— Ну да… Он всё вспоминал какую-то там… э-э… фривольную геометрическую фигуру с участием тех девиц, забыл, какую, — сознался Гарольд. — Говорит, вынужден был принять в ней участие, до сих пор с ужасом вспоминает. Вот от страха… э-э… и пропустил стаканчик!
— Вот видите, — не преминул вставить дю Бриндвиль, — мои сестры никогда не позволили бы себе подобного. Это совершенно исключено! Они прекрасно воспитаны, отлично образованы и — полагаю, это для вас немаловажно, — очень сильны.
— Это ценное качество, — согласилась госпожа Крепеньких задумчиво. — Что ж, я думаю, нужно поговорить с моим мужем. Вы с вашей очаровательной супругой не окажетесь присоединиться к нам за обедом?
— Почтем за честь, — чуть поклонился рыцарь. Ангелика молча кивнула.
— Хваткий тип, — шепнул Ян Берту. — А ты что ж не вступился за честь родных островов.
— Так правда же, — ответил тот. — И про вольеры, и про мешки… С этим надо будет что-то делать!
Тем временем госпожа Крепеньких с племянником и дю Бриндвиль с супругой тепло распрощались с компанией и отправились восвояси, обсуждая матримониальные планы.
— И кого только не встретишь на «Колоссале», — задумчиво сказал Бессмертных.
— С ума сойти можно, — согласился из-под шляпы Сидельских. — Но Ангелика — во! Хоть и дерево.
— Сударь, я обижусь, — пригрозила госпожа Кисленьких.
— Вы — во в десятой степени! — поспешил исправиться комиссар. — Или в какой хотите?
— Ну так и быть, прощаю… — подумав, решила Каролина.
И никто из занятых шутливой пикировкой не заметил небольшого человечка в клетчатом пиджаке, немного лысоватого, с аккуратной бородкой. Все время разговора с дю Бриндвилем он простоял неподалеку, у планшира, любуясь морскими далями, а теперь деловито направился куда-то. На лице его читалась усиленная работа мысли…