— А у вас уже перестали использовать стимулы? — поинтересовался доктор.
— Что, простите? — сбился с мысли Цукерно.
— Стимулы, — повторил Немертвых и опустил газеты. — Ну, такие палки, которыми просветители бьют недовольных по почкам. Хм?..
— Э-э-э… — замялся тот. — Право, впервые слышу. Я уверен, это происки недоброжелательно настроенной прессы. Когда я натыкаюсь на такие байки о моей стране, у меня буквально волосы встают дыбом!
— Было бы, чему вставать, — хмыкнул Сидельских и махнул стюарду, чтобы подал еще виски.
— Ваш юмор, сударь, слишком тонок, я не в состоянии его разглядеть, — сказал Цукерно надменно.
Комиссар не стал разбрасываться словами, а молча положил ногу на ногу и принялся оной ногой покачивать. Вид хорошо поработавших на своем веку тяжелых сапог с подкованными каблуками явно подействовал на господина демократа не слишком умиротворяюще, и он поспешил отодвинуться в сторонку.
— Вот об этом я и говорю, — горько заметил он. — Права человека! Пустой звук! Пускай вашему гражданину и даст политическое убежище другая держава, так нет же, за ним отправляются такие вот… господа и силой волокут на расправу!
— Еще чего, — сказал Сидельских и откусил кончик сигары. — Буду я таскать! Чик — и готово!
Цукерно постарался переместиться таким образом, чтобы между ним и комиссаром оказался массивный стол.
— А свобода? Пустой звук! — продолжил он. — Ну ладно, на Мглистых островах, у нас, в других местах люди хотя бы имеют некоторую свободу передвижения, а в Каролевстве? В Беарии? Эти ваши бесчисленные консервные заводы и лесоповалы! Да что там консервы! Права женщин жестоко попраны! Никакого надзора, контроля и просвещения!
— Недоработки на местах, — хмыкнул Берт. У него опять выпал орел.
— О да, вольеры и гаремы — не самое приятное человеческое изобретение, — невпопад сказал дю Бриндвиль. — Всю жизнь взаперти, бедняжки! То ли дело наши рощи — женщины могут свободно общаться, находиться на свежем воздухе… Ну а мелкими неудобствами, право, можно пренебречь. В конце концов, всегда найдется мужчина, готовый оказать даме необходимую помощь. Правда, — улыбнулся он, — отец говорил, что вывезти всех моих старших сестер на курорт было делом нелегким: всё-таки сто двадцать стоунов земли…
— Земли? — заинтересовался демократ.
— Отлично придумано! — откликнулся отставной контр-адмирал. Они с офицером суда как раз закончили очередную партию, и господин Крепеньких восстанавливал силы. — Я в восторге! И обрезка не нужна…
Цукерно перебрался поближе к нему и о заговорил, увлекая собеседника в другой конец салона.