Гакл огляделся и, видимо, остался доволен явным интересом слушателей.
— Но Новаку, — продолжал он, — что-то показалось подозрительным. Его друг сфотографировал картину, и на следующий день с фотографией в руках они отправились собирать информацию. В центре города направились в ближайший крупный антикварный магазин, к сожалению, не знаю, в какой. Друг ждал в магазине, а Новак направился в кабинет. Там спиной к нему сидела длинноволосая дама в потрепанном рабочем халате и попивала кофе. «Заведующего нет, будет после обеда», — бросила она через плечо, потом повернулась. И… вытаращила глаза — Новак тоже, открыла рот — и Новак за ней. Не надо вам объяснять, что перед ним была «американка». Но представьте себе, что этот олух Новак сбежал из магазина вместе с приятелем, вместо того, чтобы позвать… кого-то из вас. Видимо, был в шоке.
— Иногда такое бывает, — кивнул Коварж, — когда человек неожиданно сталкивается с подлостью.
— Новак рассказал мне все только после заседания закупочной комиссии.
— За сколько вы купили картину?
— За десять тысяч. Она действительно была серьезно повреждена.
— Насколько я знаю, Яначек — ваш подчиненный, — вмешался капитан. — Сделали вы из этой истории какие-то выводы?
— Я совершил ошибку, — суверенный вельможа опустил голову. — Вместо того, чтобы наказать Яначека, я откровенно поговорил с ним наедине. Он поклялся, что больше никогда в жизни ни о чем подобном и не подумает.
— А он, возможно, подумал. Это вы хотели сказать нам своим рассказом?
— Вы же спрашивали о подходящем характере.
— Конечно. Благодарим за помощь. Петр, пан Гакл позвонит тебе сюда и сообщит адрес бывшего владельца картины, думаю, что он есть в протоколе закупочной комиссии. Новак опишет нам чехо-американку и сообщит, в каком антикварном магазине произошла встреча.
— Вы хотите этим заняться? — удивился Гакл.
— Нет. Но такие связи не мешает знать.
На мгновение наступила тишина. Коварж рисовал в блокноте, Чан посматривал на магнитофон.
— Ну, — обратился к ним капитан, — есть у кого-нибудь еще вопросы к пану Гаклу? Тогда у меня, — продолжил он, когда никто не отозвался, — личный. Что пишете? Чем хотите нас удивить?
— Я вас, кажется, не понимаю, — потряс головой Гакл, но глаза его загорелись, щеки слегка порозовели, и весь он оживился.
— Не буду говорить, — произнес Янда, — какое впечатление произвела на меня ваша книга, иначе вы решите, что это неуклюжая лесть. Но я, наверное, не единственный, кто пытался высказать вам свое восхищение.
— Все рецензии были благожелательными, и сейчас готовится новое издание, — Гакл словно стал выше.