Проснувшись, он понял, что это барабанят по оконным стеклам капли дождя. Но вскоре Рафаэль снова уснул, и виделось ему во сне, как какая-то темная фигура крадется по двору ко входу в главное здание замка.
Неведомая сила подбросила его с постели, и только ощутив босыми ногами холод досок, он понял, что это ему приснилось. Но на всякий случай подошел к окну, прорубленному в толстой стене замка, из которого виден был двор. От неожиданности художник даже вскрикнул. В этот момент ему пришел в голову начальный стих одной из сур Корана: жизнь и сон одно есть.
Выходит, права сура. Несмотря на дождливую ночь, на фоне светлой стены ему удалось разглядеть расплывчатую темную фигуру человека, который, крадучись, подобрался к стеклянным дверям, открыл их и проскользнул внутрь.
«Беранек с Яиачеком спят в соседней комнате, — быстро начал соображать Рафаэль, — Ленка где-нибудь вместе с Гаклом, не будет она шляться здесь одна… Эмила ночью никуда не выходит. Дарек! Только он! Мерзавец, снова принялся за свои фокусы. Ну, подожди…»
Натянул на ноги тапочки — он уснул в брюках и рубашке, — в одни карман сунул связку ключей, в другой — фонарик. Тихо вышел во двор и сразу попал под сильную струю воды, лившуюся из поврежденного желоба.
Перебежал через двор и попытался открыть замок входных дверей, но он не поддавался. Случайно взялся за ручку — открыто! Это разгильдяйство еще больше разозлило его. Не включая света, вбежал на второй этаж — он знал здесь каждую щербинку в ступенях. В коридоре было чуть светлее: сдвоенные окна пропускали едва заметный свет. Он решил тихо пройти через рыцарский зал и, неожиданно ворвавшись в подсобную комнату, накрыть там Дарека, пока тот не успел раздеться. А потом как следует взгреть, пригрозить увольнением из института.
Рафаэль неслышно ступал по мраморным плитам, но в конце коридора застыл. На несколько секунд задержал дыхание как и кто-то, невидимый, но, без сомнения, спрятавшийся глубокой нише у входа в рыцарский зал. Наконец неизвестный не выдержал и выдохнул, выдав этим свое присутствие.
Седлницкий совсем забыл, что у него есть фонарик. Обычно он не носил его с собой — не было нужды: по замку мог ходить и с завязанными глазами.
Какое-то время они стояли молча друг против друга.
— Дарек, — решил тихо позвать художник, но в ответ ни звука. «Или это не он, или совсем свихнулся и сейчас бросится на меня, — подумал Рафаэль. — А вдруг это не кто-то, а что-то…» Он почувствовал, как мурашки побежали по всему телу. Но Рафаэль был не из трусливых. Пятиться назад не имело смысла, пассивно ждать нападения тоже. Поэтому он бросился вперед, к темной нише.