В ноздри ей ударил сладковатый тошнотворный запах. Она достала из кармана носовой платок и прижала его к носу и рту, чтобы не вырвало. Мужчина захихикал над ее реакцией.
Лестница оказалась длинной. Когда глаза привыкли к темноте, глубоко внизу она увидела слабый свет.
– Смотри не упади. Здесь может быть скользко.
Мужчина осторожно взял ее под локоть, и она передернулась от прикосновения.
– Ладно, ладно, – вздохнул он. – Понимаю. Думаешь, я роюсь в помойках или вроде того? Он убрал руку, и она поняла, что он и правда обиделся.
Гадость, подумала она. Ты сам – одна большая помойка.
Когда она вошла в огромный зал, то сначала не поверила своим глазам. Зал был с небольшое футбольное поле и добрых десять метров в высоту. Везде набросаны одеяла, расставлены картонные лачужки, горят костры. А у огня в страшной тесноте лежали и сидели люди.
Но всего заметнее было молчание.
Слышались только шепот и тихий храп.
Во всем этом было что-то уважительное. Словно живущие здесь, внизу, когда-то договорились не мешать друг другу, давать жить другим и хлопотать только о своих собственных заботах.
Мужчина опередил ее, она следовала за ним среди теней. Никто, кажется, не обращал на нее внимания.
Мужчина замедлил шаг и остановился.
– Вот тут она, ведьма. – Он указал на шалаш, сложенный из черных мусорных мешков, достаточно просторный, чтобы в нем поместились человека четыре, а то и больше. Вход был занавешен синим пледом. – Я пошел. Если она спросит, кто показал путь, скажи – Бёрье.
– Конечно. Спасибо за помощь.
Мужчина повернулся и ушел тем же путем, каким они пришли.
Присев на корточки, она увидела, что в шалаше кто-то ворочается. Она медленно отвела платок ото рта, осторожно вдохнула. Воздух был спертым и душным, и она стала дышать ртом. Вынула рояльную струну, спрятала в ладони.
– Фредрика? – прошептала она. – Ты там? Мне надо поговорить с тобой.
Она придвинулась поближе к входу, достала «поляроид» из сумочки и осторожно отогнула одеяло.
Если у позора есть запах, то именно он ударил ей в ноздри.
Анн-Бритт позвонила по внутреннему телефону: пришла Линнея Лундстрём. София встретила девочку в приемной.
Как и с Ульрикой, София решила разрабатывать с Линнеей трехшаговую модель.
На первой стадии терапии речь шла только о стабилизации и доверии. Ключевые слова – поддержка и структурирование. София надеялась, что ни Ульрике, ни Линнее лекарства не понадобятся. Однако применения медикаментов нельзя было исключать. На второй стадии полагалось вспоминать и перерабатывать, обсуждать и вновь переживать сексуальную травму. И наконец, в последней фазе следовало отделить травматические переживания от сексуального опыта в настоящем и будущем.