* * *
Когда-то, давным-давно, коблеры занимались ремеслом. Они изготавливали доспехи, мелкое оружие и дорожную посуду. Во многих городах Эйлории вполне исправно работали маленькие лавчонки под единым названием «Все свое». Ремесло приносило скромный доход и отнимало массу времени и уйму сил. Так продолжалось до тех пор, пока на исторической сцене не появился коблер по имени Мерзик. Он сколотил компанию, торговавшую изделиями из кожи, и быстро начал богатеть. Звонкая монета наполняла его сундуки, превращая бывшего подмастерья в известного торговца. Учитывая немногочисленность расы коблеров, слава о Мерзике молниеносно распространилась среди невысокого народца. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на очередных выборах правителя (а у коблеров король избирается путем тайного голосования и явного жульничества) Мерзик победил, собрав голосов больше, чем было избирателей. Все мелкие огрешности в подсчетах, равно как и загадочное исчезновение единственного конкурента, остались в тени триумфа народного избранника. Как написал об этом в своем небезызвестном труде «А что у них?!» видный критик соседей гном Ананимус: «Все, что совершается на благо народа, обязано быть доведено до счастливого завершения, и ни одна сволочь не должна этому препятствовать».
Сразу после коронации, на первом в истории расы всеобщем собрании коблеров, Мерзик громким шепотом поведал собратьям секрет своего финансового успеха.
Оказалось, что все, чем торговал уважаемый Мерзик, было ворованным. Но не просто ворованным, а ворованным из самых лучших караванов и с использованием большого количества искусной маскировки.
Банда Мерзика надевала медвежьи шкуры, напяливала шлемы из черепов выпихалей и под покровом темноты нападала на странствующих торговцев. При этом коблеры размахивали факелами и громко ругались на придуманном языке. После налета грабители отправлялись в свою пещеру, где вновь становились ремесленниками. Только теперь все их творчество заключалось в стирании старых надписей на изделиях и нанесении новых. Коблеры элементарно перебивали штампы, ставя свои оттиски. Потом барахло тащили на рынок и продавали под видом собственного рукоделия. Все обстряпывали так ловко, что даже ограбленные торговцы не могли узнать украденный у них товар, если натыкались на него в лавках коблеров. Так при минимальных усилиях Мерзик и его банда получали максимальную прибыль, а тщательный выбор жертв сохранял за коблерами репутацию талантливых мастеров, коими они, собственно, и являлись.
Поскольку лень и врожденная изворотливость коблеров были общеизвестны и даже вошли в поговорки многих народов Эйлории, такой новый вид деятельности пришелся по вкусу всем подданным Мерзика. Они быстро обзавелись шкурами и черепами, освоили несуществующий язык и вышли на тропу грабежа. При этом коблеры сохранили сеть торговых точек и мастерские. Конечно, теперь, спустя несколько сотен лет после возвышения Мерзика, все жители Эйлории прекрасно знали, откуда берутся знаменитые коблеровские товары, но вся штука в том, что торговое искусство и моральные нормы – это в принципе не пересекающиеся явления. Покупателям было ни капельки не интересно, сколько тумаков получил оригинальный, ни в чем не повинный производитель. Главное, что коблеры давали весьма неплохую скидку при неизменно высоком качестве продукции. Среди ограбленных торговцев находились даже такие, кто хвастался количеством совершенных на его караван налетов, принимая случившееся как определенный знак качества собственных товаров.