— Решено, — сказала Голубцова. — Считай, что девушки-трактористки — твои сотрудницы. Будет сделано, даю слово. На слово Дуси Голубцовой можешь положиться.
Она крепко тряхнула руку Кондратенкова и, вдруг улыбдувшись, добавила:
— А ты хитрый.
Кондратенков развел руками.
И тогда, обернувшись через плечо, Голубцова крикнула радисту-диспетчеру:
— Фирсов, оповести бригады — пусть к десяти часам соберутся у приемников, все до единого! Приезжий ученый будет делать доклад о лесах… и о художниках… — И, обращаясь к Кондратенкову, добавила: — Видишь, я тоже хитрая.
* * *
И вот в конце лета Кондратенков получил объемистый пакет. Он вскрыл его и прочел:
"Дорогой Иван Тарасович! Как я обещала тебе, присылаю первую сводку о быстрорастущих деревьях. Здесь данные от моих девушек и от девушек-трактористок из соседних областей, потому что я всем писала о твоей работе. Многие заинтересовались и хотят заниматься селекцией. Напиши, где можно почитать, а еще лучше — приезжай сам".
И дальше на двадцати страницах шла отпечатанная на машинке таблица: фамилия наблюдателя, область, район, сельсовет, участок, порода, рост. Обычно считалось, что предельный рост быстрорастущих тополей и лиственниц сто — сто двадцать сантиметров в год. А в этом списке нашлись саженцы, которые за год выросли на 142, 147, 150, 154 и даже на 163 сантиметра.
Глава 7. Кондратенков пишет письма
Таким образом, уже в первую поездку Иван Тарасович начал собирать актив первые тысячи из тех миллионов сотрудников, о которых он говорил в министерстве. Одновременно ему удалось подобрать из лесоводов-энтузиастов уполномоченных по областям.
С осени вместо одного Ивана Тарасовича добрых тридцать кондратенковых колесили по степным просторам в тридцати областях одновременно.
Сам Иван Тарасович остался в Москве. Нужно было закончить организацию опытной дачи и создать при ней целый институт. Кроме того, из Москвы удобнее было держать связь с путешествующими уполномоченными и растущим… хочется сказать — "быстрорастущим" коллективом творцов быстрорастущего леса.
Впоследствии Кондратенков характеризовал мне этот период своей жизни такими словами: "Сначала я полгода ездил, затем сел за стол и стал писать письма".
Начиная с весны он получал ежедневно два десятка писем, а потом значительно больше. Почтальон приносил их пачками: почтовые серо-голубые и сиреневые конверты, треугольники, сложенные из линованных тетрадочных листов, косые самодельные, склеенные из канцелярских ведомостей, конверты, белые, серые, желтые, щегольские полуватманские пакеты со штампами учреждений и измятые открытки, надписанные мокрым чернильным карандашом.