– У нас есть гостевая комната, можете занимать её, – сообщила пани Каминьска.
– А мансарда? – спросил Саблин. Почему-то ему казалось, что, поселившись наверху, он будет меньше стеснять хозяйку.
– Пожалуйста, – согласилась пани. – Туда можно пройти через второй этаж:, но есть и отдельный вход по лестнице позади дома. Очень удобно для тайных встреч. – Здесь она откровенно рассмеялась. – Вы собираетесь водить к себе юных панночек? Или, быть может, вы шпион, пан поручик?
Саблин смешался. В глазах женщины играл совершенно молодой задор. По-русски она говорила чисто, но с лёгким акцентом, и, странное дело, ей это очень шло.
– Ну хорошо, хорошо, – пани Ядвига забавно замахала ладошками, будто намеревалась разогнать смущение поручика. – Ключи на комоде. Пройдите по веранде, в торце дома лестница. Наверху свежее бельё и всё необходимое. Располагайтесь. Кстати, если пожелаете, можете у меня столоваться. Это будет совсем недорого. Моя приходящая прислуга, Ирена, неплохо готовит.
– Я подумаю, пани Ядвига, – ответил Саблин. – Многое будет зависеть от службы.
Наверху оказалась чистая, уютная комната с кроватью, платяным шкафом и тумбочкой. Рукомойник с ведром. На скошенной стене – огромное окно, от которого комнатка наполнялась светом. Обстановка спартанская, но Иван Ильич, привыкший к походному образу жизни, вдруг испытал непередаваемое чувство почти домашнего уюта. Чего-то постоянного и принадлежащего ему одному.
Наспех разобрав вещи (чего там разбирать-то), Саблин вышел в город.
Военный человек, он заранее изучил карту Львова и сейчас с интересом находил знакомые улицы.
По Клепаровской он вышел на Яновскую, а с неё сразу на Градецкую. С обеих сторон высились трёхэтажные дома с высокими окнами, барельефами, пилястрами, балконами. Магазины пестрели яркими вывесками на польском языке, то и дело попадались ларьки и лавчонки, торгующие всякой всячиной. На тротуарах многолюдно: кто-то спешит деловитой походкой, кто-то неспешно прогуливается. Посреди улицы, позванивая, ехал трамвай.
Обычная картина мирного города. Красивого города, самобытного, с богатой историей. Мощённые брусчаткой мостовые, извозчики, столетние дубы и липы в скверах и парках. Саблин вдыхал воздух Галиции полной грудью. Любовался клёнами, по листве которых осень уже набрасывала шаловливой кистью жёлтые и багряные мазки. Заходил в кафе, спрашивал кофе. Ему отвечали по-польски, он мотал головой, смеясь – не понимаю, я русский! В ответ тоже смеялись, но слово «кофе» звучит похоже на всех языках, и Саблину подавали крошечную чашечку ароматного напитка.