— Кого? — спросила я. — Никто не знает моего крарла.
— Да кого это волнует, девочка? Только не меня.
Он снова рявкнул, и дверь опять открылась. Там стоял стражник, а с ним поджарая коричневая фигура, обнаженная до пояса. Волосы, собранные на затылке в пучок, приобрели от светильников бледный цвет. На груди вытатуирован лунный круг и в нем пятиконечная звезда.
Офицер окинул его взглядом с головы до ног, а затем, презрительно хмыкнув, взял свиток и бросил ему. Асутоо поймал его.
— Вон, — скомандовал офицер.
Я очень медленно подошла к Асутоо. Было трудно разглядеть его лицо в дверном проеме, где скопились тени. Он не прикоснулся ко мне, только кивнул, и я пошла впереди него, позади стражника, к тюремной двери, столь странно открывшейся для меня.
Полдень стоял темный, шел сильный ливень. Я, должно быть, слышала его сквозь решетку камеры, но полагаю, тогда для меня это ничего не значило. К столбу у низкой двери, через которую мы вышли, были привязаны три бронзовые степные лошади. Стоявший на часах стражник кутался в плащ. Мы находились на задворках Анкурума. Лачуги и вонь хуже, намного хуже при сером дожде. Асутоо подал мне черный плащ и указал, что мне следует надеть его и сесть на ближайшего коня. Когда это было сделано, он сел на коня сам. Он поехал чуть впереди меня, ведя в поводу третью лошадь, несшую на спине поклажу.
По-моему у меня не было никаких мыслей и даже какого-либо удивления, когда мы проезжали через серый дождь и лачуги Анкурума.
Людей попадалось на улицах очень мало. Несколько любопытных взглядов на степняка и его женщину, но это и все. В конечном итоге из дождя выросли стены и ворота, и, выехав из них, мы оказались среди предгорий, в дикой их части, заросшей высокими деревьями. Вот в этот-то лес мы и въехали. Через него протекала небольшая речка, пенившаяся под дождем на серых камнях.
Я натянула поводья и уставилась на воду, и увидела стрелу Кела, уплывшую вниз по течению после того, как я переломила древко. Маггура, должно быть, уже повесили. Его шея — такая крепкая — сломает ли ее веревка? Или он умрет медленной смертью от удушья?..
Асутоо остановился чуть впереди. Я посмотрела на него, и он в первый раз заговорил со мной.
— Тебе нужно отдохнуть здесь, брат мой? Дальше есть одно место — горная пещера, которая укроет нас от плача небес.
— Асутоо, — обратилась я, — почему я свободна?
— Я попросил за тебя, — ответил он.
— Твое слово было бы прахом для них, — возразила я, смутно сознавая, что мы говорим на племенном языке.
— Владыка Распар, — сказал он. — Я вымолил у него твою жизнь.