«Но это ничего не значит.» Несправедливость слов Гэвина сжала Фионе горло, словно тисками. Было глупостью даже мечтать о совместном с ним будущем, не говоря уже о долговременных отношениях между ними. Они стали невозможны. Всегда были невозможны, но Фиона была слишком охвачена огнем своей любви к Гэвину, чтобы задуматься. И эта ошибка теперь дорого ей обойдется.
– Когда я впервые услышала, как ты говорил о том, что должен жениться на другой, сознаюсь, я себя пожалела. – Собрав остатки сил и решимости, Фиона расправила плечи. – Но теперь мне стало жалко нас троих – тебя, меня и твою невесту.
Какие-то звуки донеслись из большого зала. У Фионы стали гореть щеки при одной мысли о том, что кто-нибудь станет свидетелем ее унижения. Воспользовавшись тем, что Гэвин отвлекся на шум, она исчезла, не добавив ни слова.
Весь день и весь вечер Фиона сидела взаперти в своей опочивальне и залезла в постель только по настоянию Элис. Спать она не могла. Она стоически отказалась разговаривать с Гэвином и разорвала, не читая, переданную ей через горничную записку, почувствовав при этом даже какое-то удовлетворение.
Зная, что если будет беспокойно вертеться в постели, то разбудит Элис, спавшую на тюфяке у двери, Фиона села, подтянув к груди колени и накрывшись тонким покрывалом. Глядя в темноту ночи, она мечтала о несбыточном.
Так она просидела до первых лучей солнца в надежде, что они проникнут в ее заледеневшее сердце и растопят боль.
Однако солнце очень скоро скрылось за тучами, и начался дождь. Даже погода оказалась созвучной горю Фионы. Она встала и ополоснула лицо, зная, что днем ей придется быть на людях. Фиона смутно представляла себе, что именно надо делать дальше, но знала совершенно точно – если она останется здесь и увидит, как Гэвин женится на другой женщине, это окончательно разобьет ее застывшее от горя сердце.
Надо придумать способ, как уехать отсюда.
Отец Нил как раз стелил новый покров на алтарь, когда в церковь пришла Фиона.
– Вы слышали новость о том, что граф собирается жениться? – спросила она.
– Да. Все об этом только и говорят. – Священник посмотрел на нее добрым, сочувствующим взглядом.
Все эмоции, которые Фиона решила скрывать, нахлынули на нее с новой силой.
– В общем, это было ожидаемо, – солгала она. Прости меня, Господи, я солгала священнику, человеку, которого всегда считала своим другом!
Отец Нил нахмурился:
– Но тебе это неприятно.
– Это не могло оказаться приятным. Мне придется подготовиться к отъезду. Вы сможете мне помочь?
– А как насчет Спенсера? Он поедет с вами? – Отец Нил откашлялся. – Признаться, у меня были сомнения, когда вы предложили мне поехать с вами в Шотландию, но Спенсеру здесь хорошо. Вы хотите лишить его того, что ему могут здесь дать, миледи?