Домой идти не хотелось. Маэстро нырнул в харчевню, удивительно пустую для позднего вечера – звездного часа пьянчуг – и сделал заказ по-солдатски: кувшин крепкого.
– Что подать на закуску? – спросила тетушка.
Диего задумался:
– А поруби-ка мне лука…
Дважды объяснять не пришлось. Вдова флотского бомбардира, тетушка Каэтана отлично знала, чего хотят солдаты, когда у них на душе кошки скребут. Вскоре на столе перед маэстро образовалась вместительная миска с луком белым, желтым и красным, нарезанным полукольцами. Вся эта радость была щедро залита оливковым маслом с уксусом, а сверху умница-тетушка покрошила еще лучка, на сей раз зеленого. Рядом с миской, выпятив треснутый поджаристый бочок, лежала краюха черного хлеба, густо посыпанного солью.
– Неси весь каравай, – рассудил Диего. – И солонку отдельно.
Вино пахло плесенью. То, что в более дорогих выдержанных сортах делалось предметом наслаждения знатоков, в дрянном винце тетушки скорее отпугнуло бы ценителя. Впрочем, Диего сейчас пребывал в настроении напиться, как сапожник, а не рассуждать о букетах и ароматах. Крепость, господа! Солдаты крепость берут, а не любуются ею издали.
Кувшин быстро опустел, пришлось брать второй.
Харчевню маэстро покинул минут через двадцать после того, как колокол на звоннице церкви Святого Случая пробил полночь. Настроение вряд ли улучшилось; скорее утонуло в мутном омуте хмеля. Пистолетный ящик он забыл под столом, но нисколько не волновался: умница-Каэтана приберет и сохранит до следующего визита. Завтра сплю до полудня, сказал себе Диего. Учеников у меня нет: в смысле, завтра никто в зал прийти не должен, а к маркизу де Кастельбро я больше не ходок. Задаток мы, дружище, отработали с лихвой; если маркиз сочтет нужным, пришлет нам остаток гонорара с посыльным.
Не сочтет – ну и черт с ним!
В зале было темно. Зная наизусть каждую пядь паркета, каждый угол мебели и расположение манекенов, маэстро не нуждался в свете, чтобы подняться наверх, в спальню. Он бы без труда сделал это слепым, глухим, пьяным в стельку, но чутье, дитя кровавых лет войны, остановило Диего на половине пути. Слегка покачиваясь, он сообразил, где находится ближайшая стойка с оружием, прикинул время, которое понадобится ему, чтобы вооружиться, отбить возможное нападение от окна, плотно закрытого шторами, и в ответ атаковать самому – все это одними навыками, памятью мышц и сухожилий, без помощи рассудка, мирно дремлющего на дне выпивки.
Сейчас он убил бы, не понимая, что убивает.
Глаза мало-помалу привыкали к темноте. Щурясь, с трудом сдерживая отрыжку, Диего различил силуэт незваного гостя. Ну да, вот ты, красавец – между ростовыми манекенами, у буфета, где маэстро держал графин вина, сильно разбавленного водой, и два-три лимона. Случалось, после занятий ученики хотели пить. Кислое утоляло жажду быстрее обычной воды. В пекло кислое! В ад все графины мира! Кто же ты, сеньор? Вор? убийца? призрак?!