Кивер с султаном. Ментик на плече.
Гусар?!
– Зал закрыт, – сказал Диего. – Приходите завтра.
Язык, будь он проклят, заплетался.
– Господи, – шепотом откликнулась тьма. – Хвала тебе, Господи…
Голос сорвался: похоже, у гусара тоже имелись проблемы с речью. Диего не двигался с места, вспоминая: запер он зал, уходя на дуэль, или забыл? Сейчас это не имело никакого значения, но почему-то представлялось очень важным. Ноздри маэстро затрепетали, уловив слабый запах пота. Гусар чего-то боялся или пребывал в возбуждении. Знакомый запах, отметило чутье. Да ну, вяло буркнул рассудок. От нас, небось, тоже луком несет – боже сохрани!
– Я не беру учеников по ночам. Приходите утром…
– Господи! Живой…
– Господь, – с мрачным юмором пьяницы согласился Диего, – вечно жив. В отличие от нас, смертных. Что вы здесь делаете, наконец?
– Живой…
Он проморгал атаку. А может, это была вовсе не атака, и потому чутье спало мертвым сном, и рассудок спал, прижавшись к чутью, как ребенок к матери, в поисках защиты. С разбегу гусар влетел в объятья маэстро: легкий, упругий, весь порыв и страсть. Мягкие губы ткнулись в щеку, в усы, подбородок, шею. Руки обхватили Диего стальными обручами; плохо соображая, что делает, он ответил тем же, только сильнее. Гусар вскрикнул – похоже, маэстро сделал ему больно – но не отстранился, а напротив, вжался всем телом, словно хотел раствориться в грешной плоти Диего Пераля.
– Живой!
– Донья Энкарна, – сказал Диего. Он старался четко выговаривать слова, а главное, не дышать на девушку вином и луком. У него не получалось ни первое, ни второе, но он, видит Бог, старался. – Вам надо…
– Сразу. С самого первого раза, еще в театре…
– Надо…
– Мой. Ничей больше. Только мой.
– Вам необходимо…
– Мой ястреб. Господи, благодарю тебя…
– …вернуться к отцу. Негоже юной донье в столь позднее время…
Это были последние слова идиота-рассудка. Пробудившись на миг, бедняга окончательно утратил способность рассуждать здраво. Немало этому способствовал вопрос, укрытый, словно игла в вате, в чуточку хриплом, грудном смехе лже-гусара:
– Я не девственница. Тебя это не смутит?
Нет, его это не смутило. Ни капельки.
Позже маэстро спросит:
– Зачем ты солгала мне? Ты же была девственна.
– Не хотела, чтобы ты сдерживался, – ответит донья Энкарна, смеясь. – Чтобы жалел меня. Ведь ты бы жалел, дурачок? Да? Я хотела, чтобы все по-настоящему. Как будто мы вместе уже сто тысяч лет…
Она всегда добивалась того, чего хотела.
III
– Кто это был?
Диего глядел на отключившийся уником, как ребенок на монстра, выбравшегося из-под кровати.