— О, пардон.
— Ничего.
Один Джаколино, казалось, не менял своего обычного расположения духа. С равнодушным лицом он не отрывался от тарелки с рыбой. Все шло весело, как на похоронах.
— Вкусная рыба, — произнесла мадам, отодвигая тарелку, на которой оставались лишь обглоданные до блеска косточки.
— Да-да, вкусная, — отозвались шесть девушек одновременно.
Судя по всему, мадам приучала их к дисциплине.
— Я поела и теперь пойду. Прошу прощения, что не смогу составить вам компанию, что-то у меня голова разболелась.
— О, как жаль! — воскликнул Чиччо, но это прозвучало фальшиво.
— Прошу вас, — продолжила мадам, обращаясь к девушкам.
— О, не беспокойтесь, мадам, будьте уверены, — защебетали девушки хором.
— Джаколино, я жду тебя завтра после обеда. Всем доброй ночи!
Она повернулась и вышла за дверь.
В мгновение ока тягостная атмосфера развеялась, будто кто-то открыл окно и в комнату ворвался поток свежего воздуха. Девушки начали переглядываться. Эрминия облегченно рассмеялась.
— Кем она себя вообще воображает? — воскликнула Грация.
— Я в разных домах побывала, — сказала самая старшая, Грациелла, — но такой, как эта, никогда не встречала!
Джаколино собирал грязные тарелки. Потом взял из буфета чистые и, расставляя их на столе, попытался возразить:
— Знаете, она работала преподавательницей лицея в Палермо и…
— …оно и видно! — перебила Эмануэла.
Все засмеялись. Грация поднялась и пошла прикрыть дверь, через которую вышла мадам.
— Мы не будем ее беспокоить, — сказала она, притворщица не хуже Чиччо.
И они принялись поедать оливки, сыр, сардины, в общем, все, что следует запивать хорошим вином. Ситуация заметно оживилась.
Ненэ сидел между Грацией и Марией и не уставал подливать вино девушкам в бокалы. Ему приглянулась Грация, и он с ней беспрестанно болтал, а Мария сидела молча.
Ненэ хорошенько рассмотрел Грацию, когда она поднялась со своего места: высокая, черные волосы заплетены на манер цыганки, глаза светились, как угли. На ней были голубая блузка с воротничком и тяжелая синяя юбка. Судя по всему, у девушки было такое тело, что можно было запросто получить инфаркт, лишь увидев ее голой.
— Ты что, здесь в первый раз? — спросила Грация.
— Да.
— Почему?
— Потому что мне только семнадцать лет. Если точно, семнадцать с половиной.
— А мне двадцать пять. Я уже шесть лет занимаюсь этим ремеслом.
Ненэ неприятно удивил сухой и бесстрастный тон, которым девушка произнесла эти слова. Будто бы она сказала: «Шесть лет назад я получила диплом». И еще ему показалось, что было бы глупо расспрашивать Грацию, как и почему, поэтому он перевел разговор: