— Дубов, если б это ляпнул Тимофей или мой сын, я б восприняла нормально, но ты?
Дубов, заложив руки за спину и сцепив в замок, отошёл к стене. Круто повернувшись на каблуках, так что взвизгнул паркет, прорычал:
— Под ударом здоровье и счастье моей дочери и спокойствие её семьи. Я пойду на всё…
Тимофей, посиживая на диване, рассуждал покачивая ногой.
— Нашлю я на эту даму проверок. Спокойно и вольготно ей живётся, если время ещё и на гадости хватает. — Подытожил разговор Мозговой. — Жаль, специалист в своей области неплохой она, но будем давить со всех сторон. Сама допрыгалась. Войны хочет, она её получит. Другого выхода просто не вижу.
— И не в «своей области» по-видимому тоже, — как бы между прочим заметила Лиза.
— Я что-то пропустил? — не понял её Тимофей.
Лиза расплылась в ядовитой улыбке.
— Смотря, говорю, какую область ты имеешь ввиду, говоря о неплохом специалисте. Учитывая, как она вас двух лопухов кинула, то область эта у неё ну очень широкая.
— Мама?
— Лиза?
Возмущения её мужиков сотрясало кабинет.
— На что человечество силы тратит, — разозлился Дубов.
— С бабами, что не входят, естественно, до вашего человечества надо с разумом обращаться, тогда и на решение глобальных проблем времени вагон наскребётся, — всунула шпильку она.
Решив дело дожать, старались все. Даму давили с трёх сторон, неизвестно, что на неё больше подействовало, но дело сдвинулось с мёртвой точки. Может это был вывоз её персоны на вездеходе с Дубовым за рычагами управления, в тундру, где, высадив её в топях, он пригрозил:
— Пристрелю и кину в болото.
— Вы блефуете, вас посадят, — не верила она ему. Ругая себя за то, что соблазнилась скататься с ним, она готова была откусить себе палец.
А Дубов прижав её к вонючей броне, сверкая ненавистью, рычал:
— Кто узнает-то, кому надо… А даже если и случиться такое, то наплевать, эка невидаль для меня, я уже сидел. Меченый… Ходкой больше, ходкой меньше. Что меня тут держит? Ничего. Ты не учла, что мне терять нечего. Дочка зато будет жить без проблем. А я отживающий пень. Тронешь зятя, дочь, утоплю в болоте, без трёпа. Никто никогда не найдёт. Здесь тундра. А языком трепать начнёшь, отрежу предварительно и его.
Она в ужасе таращила глаза: и это тот Дубов, что мухи не обидит…
— Вы же интеллигентный человек, как вы можете…
Дубов тряханул её за грудки.
— Ты, дрянь, тронула самое дорогое — мою семью, которой у меня никогда не было. Для меня она священна и будь уверена, я сделаю это. В этих топях народу всякого до хрена лежит. Примут они и ещё одного.
Маргарита содрогнулась под его взглядом. Поняла — сделает.