Сообразив, что напугала его, она, решив не открывать правды, свалила всё на полярные особенности.
— Со мной полный порядок, просто тяжело привыкаю к полярному дню.
Подозрительно посмотрев на неё, он всё-таки не стал углубляться в эту тему, а перешёл на тему желудка — завтрак.
— Что там у нас на завтрак? Отлично, — навалил он на тарелку подогретых фаршированных блинов, — Лиза, слышишь, обещал Тимофею Егоровичу уху организовать, как только закончим дизельную. Так, что я эту ночь на реке просижу, не жди меня, цыплёнок.
— Илюша, — подлетела к нему Лиза, — можно мне с ним поговорить.
— Ну, я не знаю… — растерялся он.
Она умоляла:
— Дорогой, пожалуйста. Я недолго. Не отказывай, прошу тебя.
— Лиза… — тянул Илья, не зная как отговориться.
— Илюша, родненький, — не отставала жена.
Наконец, он решил устроить допрос.
— Зачем тебе эта канитель. Неудобно. Как ты себе это представляешь… В мужских кругах не принято.
Лиза надеялась, что он не откажет ей, поэтому и прилагала все усилия.
— Я не могу согласиться… И потом, я чуть-чуть, — ныла она. — Признаю, мне самой не нравится это, но мне надо… Я должна так поступить. А ты не понимаешь. Я вижу, ты меня действительно не понимаешь.
— Детский сад какой-то. Там одни мужики будут, — растерялся Седлер, тяня время, и придумывая причину для оправданного отказа.
— Миленький, ну, соглашайся, это ж история, интересно знать, а здесь такой случай, такой необычный человек. — Сочиняла она, выкрутившись и придумав о чём врать, быстрее его. Не могла же она так запросто выложить всю правду. Хваталась сейчас за соломинку, лишь бы узнать о родителях. «Вдруг где-то, чего-то он, Мозговой, слышал о них. Мало ли случаев всяких в жизни бывает, а что если и ей повезёт? Читала статью не так давно, так там потерявшиеся в войну дети жили на одной улице, ходили каждый день по одним и тем же дорожкам, толкались в одних очередях и даже не подозревали о своём родстве».
— Уговорила, обещаю, — наконец сдался муж, уступая её настойчивым уговорам. — Пристрою тебя кашеваром, «поляну» накрывать.
— Илюшенька, золотко, — прыгала она вокруг него, пытаясь дотянуться до щёк и губ.
— Всё, всё, не подпрыгивай, обмусолишь меня всего, буду стоять на разводе в жёнушкиных поцелуйчиках.
— Я тебя на крыльцо провожу, — металась она радостная перед зеркалом, наспех водя расчёской по голове.
— Зачем?
— Мне так хочется, — схватилась она за его руку, обеспечив себе согласие.
А он, загнанный малявочкой женой в угол, бурчал:
— Я чувствую себя кроликом, Лиза. Ты опять целоваться полезешь, а там как на арене со всех щелей просматривается, а я всё-таки командир, солидности должность требует.