Он старательно обошел воронку по краю.
Все это время два звига следили за ним из-за скал, и он чувствовал их присутствие, ловил их тупые, жадные мысли. Кажется – даже слышал, как они облизывают и без того мокрые губы и глотают слюни. Он знал, что звиги нападут на него, когда до конца пути останется какая-то пара шагов.
Поэтому он без разбега, с места, взлетел в воздух за полшага до того, как звиг-сюзерен прыгнул на него – точнее, на то место, где ожидал свою жертву.
Но Кратов благополучно приземлился на обе ноги за контрольной чертой, где кончалась психомодель, и потопал за ботинками и курткой. А звиг промахнулся и угодил в собственную воронку.
13.
– Который? – спросил Михеев, прижавшись лицом к оконному стеклу.
– Вон тот, светлый, – сказал Грачик. – В белой курточке. Сейчас к нему подойдет поразительно рыжая девушка, такая рыжая, что зависть берет. И они поцелуются.
– Подошла, – улыбнулся Михеев. – Но что-то они тянут с поцелуем.
– Это Константин Кратов, – пояснил Грачик. – Помнишь, который все хвалился своей реакцией. Ценитель древней восточной поэзии, бесстрашный охотник на звигов…
– Помню. А второй?
– Сидит на скамейке. Бритоголовый, в дхоти. Это Крис Богардт. У него доброкачественный генетический дефект – ранняя лысина. Потомок «детей Чернобыля»…
– Этот Богардт… действительно выкрутился?
– Здоров, как бык! И даже получил пятую категорию. По-моему, зря ты погорячился, дед.
Михеев промолчал, глядя за окно во двор училища.
– А может быть, вообще все зря? – пробормотал за его спиной Грачик. – Ведь только представить себе: что было бы с ними, не успей мы тогда перебросить к ним резервного надсмотрщика…
Михеев поморщился. Он вдруг отчетливо вспомнил, ЧТО БЫЛО С НИМ, когда те двое, шустрые ребятишки, ухлопали робота и на целый час ушли из-под его, Михеева, наблюдения. И как умело они распорядились этим часом.
– Иногда я сомневаюсь, – продолжал Грачик. – Не слишком ли дорогую цену они платят там, на наших полигонах?.. Как все просто и эффектно в задумке! Берется индивидуум, и с него сдирается шелуха интеллекта, дабы во всей своей мощи обнажились вековечные инстинкты, которые помогли нашему далекому предку выжить среди динозавров и пещерных медведей. И наши курсанты будут-де чуткими, сильными и ловкими, как самый чуткий, сильный и ловкий зверь. Потому что они становятся плоть от плоти природы… А они не хотят быть зверями. Они остаются людьми, несмотря ни на что. А мы их ломаем, гнем, корежим… Дед, обходились же мы без этого раньше!
– Чтобы этих сопляков жрали и увечили звиги? – буркнул Михеев. – Ну уж нет… Знаешь, почему я всех этих желторотиков пропускал через Ущелье Звигов?