– Обереги можешь снять с шеи и положить в карман, чтобы не возникли лишние вопросы, – разрешил Жорик. – И помни все, что я вчера говорил про вещи, – наклонившись к ее уху, тихо произнес ведьмак. – Чем меньше твоих вещей останется в Огоньково, тем лучше. Ну и деду не ляпни ничего лишнего, – предостерег ведьмак.
– Жора, я как раз хотела тебя об этом попросить, – дернув плечом, отозвалась Влада. – Ты сам деда моего не нервируй.
– Не учи темного ведьмака разговаривать со светляком… То есть с великим светлым магом, – заметив возмущенный взгляд Влады, исправился Жорик, и на его лисьей физиономии впервые за время их встречи появилось что-то вроде улыбки.
Когда впереди за поворотом показался дом с коричневой черепичной крышей, Жорик, оставив такси ждать, вышел на улицу. Как и вчера, осмотрелся вокруг, и только тогда Влада вылезла из машины, вытащив за собой плотно набитую Дашулиными вещами дорожную сумку. Они прошли через громыхающую железную калитку в заросший высокой травой сад и начали пробираться по узкой каменной дорожке к дому.
– Хорошо устроился твой дедуля, Вандер свет Францевич, – комментировал Жорик, обметая траву полами черного плаща. – Вона упырика цветет, жаблоня, мандрагория, ябломятлик, у-ух…
– Откуда ты знаешь эти названия? – удивилась Влада. – Ты же не нечисть.
– А зелья я, по-твоему, из чего варю, дорогуша? Из пакетиков с лекарственной ромашкой, которую покупаю в аптеке? – огрызнулся Жорик. – Прекрасные растения, растущие только если их посадит нечисть. О-о-о… – Ведьмак остановился и захихикал, показав в глубину сада. – Картина маслом. Надо сфоткать! Выложу в нашем сообществе темных и лайков насобираю…
Трехсотлетний светлый маг Вандер Францевич Огнев творил парник, размахивая своим фамильным серебряным клинком. При этом его движения, которыми он сбивал вместе две доски, сильно напоминали замахивания мечом на какого-нибудь упыря.
На тенистом крыльце, увитом зеленью и усеянном бело-розовыми воронками цветущего вьюнка, вяло драил сгоревшую сковородку домовой Диня Ливченко.
Мара Лелевна, как истинная кикимора, не делала ровным счетом ничего, но при этом очень изящно красила лаком ногти на ногах, царя в обитом бархатом сиреневом креслице посреди цветущих ромашек. При этом она громко восхищалась мужской работой, ахая и воспевая и мага, и домового.
Картину довершал толстый рыжий кот Пылесос, сидевший на крыльце и лениво жравший подгоревшую куриную ножку, жирный след от которой тянулся по крашеным коричневым доскам.
– Драсти, Вандер Фра-анцевич! – Жорик показал большой палец. – Восхищен! Настоящая дачная идиллия, если кислую рожу домового убрать. Вот что значит – единение Тьмы и Света, вот что спасет наш мир! Чтоб не сглазить, тьфу-тьфу…