– Прости, у меня… – Сделав неопределенный жест рукой в районе собственного лба, я виновато улыбнулась.
– Память отшибло? – понятливо проговорила гостья и, получив в ответ мой кивок, возмущенно выдохнула: – Но не до такой же степени, Ильва!
– Боюсь, маленькая лэфа, что до такой, – пришел мне на помощь Грэм, о присутствии которого Тина, похоже, уже успела забыть.
Демонстративно оглянувшись на застывших в дверях мужчин, она вежливо им поклонилась, поблагодарила за то, что проводили к сестре, и… попросила оставить нас с ней наедине. А у меня от озвученного ею желания началась настоящая паника. Ведь эта миловидная блондинка – ближайшая родственница Ильвы, которая провела с ней бок о бок уйму лет. А значит, знает все привычки сестры, ее обычные жесты, любимые блюда и прочее-прочее-прочее. Так много ли времени займет у лиловоглазой малышки распознать обман?
К моей великой радости (и к откровенному разочарованию девицы), норды уходить отказались, сославшись на то, что шестнадцатилетней лэфе в Стортхэме быть вообще-то не положено, и они пропустили ее в дом, а не отправили с провожатым обратно в Миригор лишь потому, что она слезно умоляла их о встрече с сестрой. Звучали подобные объяснения сухо, но веско. Мне же показалось, что мужчины просто не хотят оставлять нас с блондинкой вдвоем, дабы мы не наговорили друг другу лишнего. И я была им за это очень благодарна.
Предложив всем присутствующим располагаться, я присела на край аккуратно застеленной кровати. Тина облюбовала пуфик у зеркала, а Грэм с Йеном так и не сдвинулись с места, продолжая стоять у двери, словно стражи. Неловкое молчание, повисшее в комнате, нарушила, как ни странно, я:
– Тина, ты просила о помощи, – напомнила девушке о ее первых словах, и тут же в лоб спросила: – Что случилось, малышка? – Это ласковое обращение, подсказанное мимолетным воспоминанием Ильвы, слетело с губ само собой. И гостья заулыбалась, расслабилась и сразу стала выглядеть не нервной молодой девушкой, а милой юной девочкой, которой следовало бы в куклы играть, а не по общинам изгоев вечерами шастать.
Он… – Блондинка бросила вороватый взгляд на мужчин, но те продолжали изображать безмолвные статуи, и она решилась: – Иль, дорогая! Отец, пользуясь правом опекуна, хочет выдать меня замуж за младшего дана, – выпалила девчонка и замолчала, выразительно глядя мне в глаза.
Я же немного озадаченно моргнула и неуверенно поинтересовалась:
– А ты против?
– Конечно! – И столько искреннего возмущения было в ее голосе, что я озадачилась еще больше.
Затравленной и зашуганной Тина не выглядела, скорее избалованной и даже чуть-чуть капризной. Видимо, игры с плетью в доме Брэд-риля предназначались только для старшей из дочерей. Младшая же росла в роскоши и любви, как и положено ребенку городского старейшины. И я, если честно, испытала облегчение, осознав это, потому что участи Ильвы не пожелала бы и врагу, что уж говорить о сестре! Пусть не совсем моей, но все же.