Римма, узнав, что едва не лишилась дочери, гневно вспыхнула:
– Ты! Ты чем думал, когда прикоснулся к ней?! Ей всего семнадцать! Она сама еще ребенок!
– А ты кем была, когда в шестнадцать рожала своего первенца? Корчишь из себя святую… – внезапно вступила в разговор вторая ведьма. – Или тебе каши жаль? Так мы сами вырастим нашего внука.
– Хрен вы сами вырастите, а не внука! – Маленькая, но боевая женщина показала оппонентке фигу. – Воспитатель из тебя, как из евнуха любовник. Наш это внук!
– Ваш, – покладисто кивнула Арина, – но и наш тоже. Итак, сваха, кто позвонит, чтобы деды закруглялись с командировкой?
Наблюдать за разворачивающимся представлением было грустно и одновременно забавно. Почему-то я точно знала, что это не драма, так, легкая комедия со счастливым концом. Ну не станут же они калечить судьбы собственных детей? И внуку уже рады. Вот только, как и старшая Трофимова, я считала, что Ульяне рано становиться матерью. И от осознания того, что девчонка, вполне вероятно, не раз пожалеет о том, что вынуждена менять подгузники, вместо того чтобы учиться и гулять со сверстницами, мне стало грустно. Дети – это хорошо, но когда они вовремя, еще лучше.
Полчаса ушло на болтовню: ведьмы решали, кто все-таки виноват и что делать, а главное – кого и как наказывать. И все это время на нас никто не обращал внимания.
Обернувшись к парням, поинтересовалась:
– Мы здесь больше не нужны?
Чувствуя себя лишней, хотела предложить уйти по-английски, но тут моя кожа покрылась мурашками, а волосы зашевелились на голове, словно я приходилась родственницей горгоне Медузе.
– Опять?! Они совсем с ума сошли?
В центре помещения кружил смерч.
– Нет, не сошли, – возразил вампир, – присмотрись.
– Теперь вихрь движется против часовой стрелки, – шепнул Булатов.
– Мне это ни о чем не говорит, какая разница, как он… Мама дорогая!
Все разбитое и сломанное женщинами в гневе восстанавливалось на наших глазах и возвращалось на свои места. Словно кто-то прокручивал запись в обратном порядке. Только совладелицы магазина не дрались, а стояли друг напротив друга, мирно держась за руки.
– Заклинание обратимости, – пояснил Лазарус. – Кажется, я поспешил навесить на них ярлык слабых, они сильнее многих моих знакомых магов.
Елки-палки, но ведь так нечестно! Почему, если я разобью любимую чашку, мне придется покупать новую? А эти, переколошматив все, до чего дотянулись взглядом, в итоге обойдутся без убытков. Несправедливо… Ладно, зато, если бы не мы, их детишки, эти полуночные Ромео и Джульетта, сбежали бы из дому. И кто знает, напоминала бы тогда их история фарс, как сейчас, или все-таки стала бы трагедией?