Рано утром Корнилова разбудил телефонный звонок. Он привык к звонкам в любое время суток. Даже спал теперь один, в кабинете, чтобы не тревожить среди ночи жену. Телефонный аппарат ставил всегда на полу, рядом с диваном: удобно — протянул руку и поднял трубку...
Дежурный по Управлению доложил, что во дворе дома на улице Гоголя обнаружен тяжело раненный журналист Лежнев.
— Выезжаю, — сказал Корнилов, и спазм сдавил ему горло. Он положил трубку и несколько секунд сидел не двигаясь. И в эти секунды пронзительно, до боли пронзительно ощутил собственную малость, горькое чувство оттого, что не может предугадать, предотвратить событий, касающихся его так прямо, так непосредственно.
Пока он одевался, снова зазвонил телефон.
— Игорь Васильевич, с Борей несчастье! — Голос звонившей женщины он узнал сразу.
— Верочка, ты где? — спросил Корнилов. Наверное, Лежнева не расслышала его вопроса.
— Его нашли на улице Гоголя, — продолжала она, всхлипывая. — Два ранения. В грудь и живот. В больнице говорят: потерял много крови. Как он попал на улицу Гоголя?! Он же поехал в Гатчину, по вашему делу...
— Материал для очерка?
— Ну да! Обещал быть к десяти. И не пришел. Мы с мамой не спали всю ночь, звонили в милицию, в больницы. Сейчас его привезли в Военно-медицинскую академию...
— Как он?
— Сказали, надежды мало. — Она снова заплакала.
— Где тебя найти? — спросил Корнилов. — Я подъеду через пятнадцать минут. — Он перезвонил дежурному. Сказал, что едет в Военно-медицинскую академию. Посмотрел на часы: половина шестого. Минут через семь он был уже у хирургического отделения.
Вера Лежнева стояла у окна, одна в пустом вестибюле. Услышав шаги, она обернулась, прошептала:
— Игорь Васильевич... — И беззвучно заплакала.
— На каком этаже? — спросил Корнилов нарочито по-деловому.
— На третьем. Пять минут назад приходил хирург. Все без изменений...
— Подожди меня. Может быть, сумею пройти к Борису...
Он направился к старику, дремавшему на контроле. Когда Корнилов подошел, старик открыл глаза и почему-то встал.