Бум-бум-тара-бум!
Мальчишки станут заглядывать Михуце в глаза, девушки махать платочками, а дед Ики́м скажет громко:
— Ладный ты парень, Михуца. Красавец — гайдук.
И Михуца поцелует ему руку…
Тропинка привела его к Днестру. Он осторожно установил банку на земле, быстро разделся и нагишом вошел в прохладную синюю воду. Вода у берега была чистой-чистой, солнце перебиралось с волны на волну и медленно опускалось на дно, где лежали, зарывшись в песок, радужные камешки.
Рыбы не боялись Михуцы, подплывали почти вплотную и, казалось, с любопытством заглядывали в лицо.
«Поглядите, это Михуца!» — поводил плавниками нахальный карась.
«Не может быть, не может быть», — извивались мальки.
Крупный, медлительный сом удивленно круглил глаза: «Ах, какой он маленький!»
Конечно, сом любил жареных воробьев, а Михуца кормил его червями.
Мальчуган сердито взмахнул руками. По воде побежали упругие круги. И сразу же всё — слепящее солнце, камешки, нахальный карась, мальки и медлительный сом — завертелось, закружилось и плеснуло на берег тяжелой волной.
Михуца вышел из воды. Умеют притворяться эти рыбы! Люди думали, что они немые. А что получается на самом деле? По радио передавали: некоторые из них, оказывается, могут плакать, мяукать и даже чирикать. А моряки в Индийском океане слышали: рыбы громко гудят. Как автомобили! Вот тебе и немые. Ого!
Михуца пошел вдоль берега. Неподалеку, как стрелы, прочно вонзившиеся в песок, подрагивали на ветру камыши. Мальчуган брел по траве, негромко напевая:
Я встретил вас,
И всё былое…
Но вдруг резко оборвал песню и растянулся на земле. В кулаке вместе с сухим листом подорожника он сжимал лягушку. Наполнив банку водой, опустил в нее лягушку, установил банку на пригорке и снял пилотку.
— Ни шагу назад, — приказал он Филимону и вошел в речку. Но аист на банку не обратил внимания. Его взгляд был прикован к Михуце. В тихой заводи, поросшей кувшинками, уже плыла его большая круглая, как мяч, голова, а над ней — нацеленная на что-то рука.
На упругом зеленом листе кувшинки сидела наглая лягушка, растягивая рот в бессмысленной «улыбке». Михуца взлетел над водой (воды тут, кстати, было по колено) и плашмя рухнул на кувшинку. Туча крупных сверкающих брызг поднялась в воздух, осыпала аиста, тяжело шлепнулась на песок. Филимон отряхнулся, покачал головой.
Михуца лежал в воде, а наглая лягушка растягивала свой желтый резиновый рот на соседнем листе кувшинки. Вздохнув, он поднялся и побрел в камыши.
На островке, уткнув острый нос в песок, дремала лодка. На борту ее белыми буквами было написано: «Стрела». Рядом горел костер. Над ним смрадно дымилось ведерко со смолой. Михуца сделал несколько шагов. И сейчас же покатилось в камыши суровое, настороженное: