Умылись в том самом озерце, где вчера золотари отмывали бесчувственного Батена и стирали его одежду. Располагалось оно выше по тропе, и Батен шел к нему, держась за леер и глядя только в стену; возвращался — таким же образом, и только в пещере почувствовал себя спокойно.
За завтраком разговор пошел о дальнейшей судьбе Батена. Мужики-золотари оказались людьми душевными. Батен даже не ожидал такого участия от людей низкого положения. Особенно после вчерашнего нелестного замечания Волантиса.
Впрочем, если вдуматься, Батен сейчас по своему положению был гораздо ниже своих спасителей: без роду, без звания, один в незнакомой, чужой стране, ни обычаев, ни законов которой он не знает; без покровителей, без денег и какой-либо возможности их заработать… Кому здесь нужен был бывший уланский поручик, никогда и ничему, кроме военного дела, не обучавшийся? Может, здесь нужны хотя бы солдаты-наемники?
Волантис на его вопрос неопределенно хмыкнул, а Грус покачал головой:
— Войск у нас нет. По договору с вами нам запрещено иметь армию. Полиция есть — на всякий случай, но тебе туда не попасть.
— Что да, то точно, — подтвердил Волантис. — К тому же уланы нам совсем уж ни к чему — коней у нас и вовсе нет.
— Куда же мне идти? — спросил Батен. — На что жить?
— Да, даром кормить тебя никто не будет, — кивнул Волан-тис. — Делать ты ни черта не умеешь. Так что одна тебе дорога, парень — ушки идти теребить.
— А что, — оживился Грус. — Я, помню, пацаном когда еще был, штаны прожег. Так папаня меня тогда приставу сдал, а тот — на ушки. Суров был старик, сейчас уже не тот. — Он вздохнул, но тут же снова оживился: — Так вот, я там на целый год и пропал. А зачем? С ушной печатью на Отмелях до следующих ушек в любой корчме бесплатно накормят, напоят и спать уложат. Вот я и кормился без папашиного пригляда — гуляй не хочу! Пристав, правда, в школу заставлял ходить, спасибо ему… Хорошее было время! Я уж на второй сезон было намылился, да папаня меня нашел, выловил и к делу пристроил.
— Дерьмо собирать? — не удержавшись, усмехнулся Батен. Он тут же пожалел о сказанном, но Грус совсем не собирался обижаться.
— Папаня мой, к слову сказать, первый огородник на весь Талас тогда был. А удобрения всякому огороду нужны. Воняет — это верно. Зато на Стену с Отмелей таскать ничего не надо и птичьи базары разорять — само сверху падает. Куда дешевле…
— Так слушай, что я говорю, — перебил напарника по дерьму Волантис. — Потеребишь ушки — до следующей страды, считай, сносная кормежка и ночлег тебе обеспечены. А за это время оглядишься, освоишься, найдешь дело по себе, ремеслу какому-нибудь обучишься. А нет — еще на один сезон останешься. На Таласе от голода еще никто не помирал. Голова-руки есть — выживешь.