Я осторожно открыла глаза, боясь поверить в столь чудесное исцеление. Карилен с видом стороннего наблюдателя вновь восседал на прежнем месте в изножье кровати, а прямо надо мной склонился уже знакомый по утренним обезболивающим процедурам «реаниматор». Ромбовидный амулет по-прежнему висел на его груди, только сейчас он выглядел неприятно выцветшим, с бурыми пятнами проступившей ржавчины и зеленовато-серого окисла.
– Пока достаточно, – сухо высказал свое мнение клыкастый целитель, убирая руку с моего лба. – На закате я посмотрю, что еще можно сделать.
И он гордо удалился, больше не удостоив меня даже взглядом.
– Если ему неприятно так со мной возиться, зачем он это делает? – недоуменно спросила я Карилена, едва мы остались с ним в комнате одни.
Беспробудно дрыхнущего Вадима в расчет никто не брал. Настолько сильно пьяное тело к живым и разумным не приравнивалось.
– Потому что я прошу его об этом, – повел плечами вампир, словно ответ и так был ясен без слов.
Ну-ну, загадочный какой.
– Он ваш целитель? – И я завозилась, принимая сидячее положение и подоткнув под спину подушки. В таком положении как-то увереннее.
– Если тебе так понятнее – да. И Листей один из лучших, так что тебе несказанно повезло.
За двукратное избавление меня от жутчайшей головной боли стоит, конечно, сказать ему отдельное спасибо и в ножки поклониться, но насчет «повезло» я не была сильно уверена. Неприятный какой-то тип этот Листей, скользкий, ненадежный. И вовсе не потому что бука редкостная. Меня насторожило, что от него еле-еле, на самой грани восприятия, чем-то пахло. Чем именно, понять у меня так и не получилось, но запах точно был. Я уже начала привыкать к тому, что вампиры лишены этой маленькой особенности, а тут вдруг такое странное исключение. Непонятно. И тревожно.
– А теперь продолжим прерванный твоим внезапным умиранием разговор. – Карилен бесцеремонно влез в мои аналитические размышления. – Так зачем и как?
– Не знаю, – честно ответила я и, заметив откровенно недоверчивую ухмылку на высокородном лице, добавила: – Правда, не знаю. Это в вашем мире энергетикой владеют все кому не лень, у нас на Земле с этим туго.
– Тогда просто расскажи, что ты чувствовала. И кстати, – вампир пристально посмотрел мне в глаза – не враждебно, но и не участливо, – все кланы в курсе вашей исследовательской деятельности и знают о том, какая роль была отведена пропавшим в ваших иномирных застенках вампирам.
Я тяжело вздохнула, не желая вспоминать весь тот кошмар, в который мне довелось окунуться этим утром, но строить из себя кисейную барышню не стала. Все равно терять нечего, так почему бы не выговориться. И, вновь переживая каждое мгновение с момента появления в галерее альбиноса, я рассказала вампиру из клана Зварру о своих страхах, своем отчаянии, своем бессилии, никчемности и полной обреченности. О том, что я волею злодейки-судьбы стала пешкой в чужой жестокой игре, где амбиции и тщеславие стоят гораздо больше любви и преданности. О том, что люди на поверку оказываются более жестокими, чем вампиры. Хотя бы потому, что вампиры используют в пищевых целях только тело, а люди походя топчут и уничтожают душу. Я заново окунулась в ту боль, когда в одночасье рухнул мой привычный и вроде бы такой надежный мир, а потом оказалось, что этого мира никогда и не было. Я с горечью вспоминала, как металась от ненависти и злости к надежде и оправданиям в адрес моего благоверного, искала доказательства его невиновности, желая, чтобы все произошедшее оказалось всего лишь шуткой. Пусть жестокой и злой, но шуткой. Рассказала о том, как страшно увидеть того, кому безоговорочно доверяешь, в свете изобличительных событий. Как образуется в сердце леденящая душу пустота от осознания невосполнимой утраты былой любви.