Кажется, я была права, у вампиров свои причуды и способы лишения жизни – тоже.
– А чем плох этот способ? – снова подала голос клыкастая блондинка, проявив, на удивление, чудеса здравой рассудительности. – Магией пользоваться посторонним в замке нельзя, вам это сразу станет известно, миррен Стирх, поэтому типичный человеческий прием вполне уместен. Следов и улик почти никаких, останков, впрочем, тоже. Идеальное убийство! Надо взять на вооружение.
На последней фразе я подавилась последним глотком уже остывшего напитка. Ни тебе поддержки, ни сочувствия, ни женской солидарности. Холодный расчет, ничего личного. Типичная хищница.
– К сожалению, ты права, – согласился с женщиной-вамп Карилен. – И этим «кем-то» может быть кто угодно, вплоть до поломойки. Светлана не истинный вампир, особой силой, чутьем и скоростью не обладает, поэтому столкнуть ее с подоконника в тот момент мог даже ребенок.
– Вы хотите сказать, что у вас дети уже с младенчества учатся плести поистине убийственные интриги? – не удержалась я от едкого замечания и, заметив недоуменные взгляды клыкастой братии, пояснила: – Смертельной опасности, помимо меня, подвергались сейчас как минимум двое – мой муж, который никому тут и даром не нужен, разве что в качестве слабительного, если вдруг одному из ваших соплеменников вздумается испить его кровушки, и Стефианир, что-то из ряда вон выходящее намудривший не далее как вчера на Лике Справедливых. Поэтому возникает закономерный вопрос – кого же все-таки хотели убить? И за что? Или сразу всех троих, чтобы никому не обидно было?
Голубые глаза миррена Стирха сверлили меня поистине убийственной дозой рентгена, блондинка смотрела так, будто неожиданно открыла наличие разума у кольчатых червей, Карилен всего лишь сдержанно хмыкнул, а Стефианир витиевато выругался на непонятном мне языке. И только Листей как был букой, так им и остался.
– И ты совсем ничего не почувствовала перед тем, как тебя столкнули к черсам? – уточнила дотошная блондинка.
– Нет, – честно соврала я. – Не почувствовала, не увидела и не услышала.
Говорить, что приторный запах ванили, сопровождавший мой бесславный полет, до сих пор вызывает тошноту, желания не было никакого. В стане врага, где каждый имеет на тебя клык, делиться столь ценной информацией было, по крайней мере, непрактично. Мне уже недвусмысленно намекнули, что моя «нюхательная» особенность здесь не в почете, а посему отложим эти сомнительные данные в папку «До востребования» и поиграем в наивную дурочку, которая вообще ничего не понимает.