Симон взглянул на палача. Он пришел с новостями, которыми поскорее хотел поделиться со своим другом и наставником.
– Я заходил сегодня к Августинам, – сказал он как можно небрежнее.
– Ну и? – спросил Куизль? – Чем занят этот пижон? С тех пор как его отец умер, я уже с месяц ничего о нем не слыхал. Говорят только, что дела он ведет великолепно.
– Он… болен.
– Летняя простуда? Волею Господа, пусть попотеет и позябнет подольше.
Симон покачал головой.
– Кое-что посерьезнее. На коже у него появились красные пятна, и они всё увеличиваются. Во многих местах тело потеряло чувствительность. Думаю… у него проказа. Видимо, подцепил ее в последней поездке в Венецию.
– Лепра? – Палач помолчал некоторое время, а потом громко расхохотался. – Лепрозный Августин! Кто бы мог подумать? Что ж, ему остается только порадоваться, что лечебницу скоро достроят. Сначала этот шут громит больницу, а потом его же туда и упекают… И пусть потом не говорят, что Господь несправедлив!
Симон невольно усмехнулся. Но в голову тут же полезли дурные мысли. Георг Августин был плохим человеком, безумцем и детоубийцей; ко всему прочему, он и лекаря пытал. Ожог на бедре болел до сих пор. Тем не менее Симон даже самому страшному своему врагу не пожелал бы такой болезни. Георг медленно сгниет заживо.
Чтобы разогнать эти мысли, юноша сменил тему:
– А насчет женитьбы Магдалены и палача из Штайнгадена… – начал он.
– Что такое? – проворчал Куизль.
– Вы это серьезно решили?
Палач сделал затяжку и заговорил лишь через некоторое время:
– Я ему отказал. Девка слишком упряма. Он этого не заслужил.
Губы Симона растянулись в улыбке. В животе словно узел развязался.
– Куизль, я вам так…
– Заткнись! – перебил его палач. – А то я и передумать могу.
Потом он встал и, направившись к двери, молча поманил за собой Симона.
Они прошагали через пропахшую свежим хлебом гостиную и вошли в каморку палача. Куизль, как обычно, сгорбился перед низкой дверцей. Симон последовал за ним в святая святых дома, благоговейно посмотрев на громадный шкаф, доходивший до потолка. Сокровищница, подумал Симон. Полная медицинских знаний, накопленных за целый век…
У лекаря тут же возникло желание открыть шкаф и порыться в книгах и пергаментах. Он двинулся к нему и едва не споткнулся о маленький сундучок, оставленный посередине каморки. Тот был изготовлен из полированной вишни и обит серебром. Сбоку висел крепкий замок, из которого торчал ключ.
– Открой его, – проговорил палач. – Он твой.
– Но… – начал Симон.
– Считай это наградой за свои труды, – бросил Куизль. – Ты помог мне освободить дочь и спасти женщину, которая приняла на свет моих детей.