– Пропустишь меня? Хочу поговорить с Мартой наедине. Что скажешь? – Куизль набил свою трубку и как бы между делом угостил табаком стражника. Тот быстрым движением высыпал подарок в мешочек на поясе.
– Даже не знаю. Лехнер запретил. Мне нельзя уходить отсюда.
– Скажи-ка, разве не Штехлин принимала на свет твою Анну? И Томаса?
– Да, и…
– Знаешь, она и моих детей принимала. В самом деле веришь, что она ведьма?
– Вообще-то нет. Но другие…
– Другие, другие… Андреас, у тебя своих мозгов нет? А теперь дай пройти. Завтра можешь зайти, сироп от кашля готов. Если меня не будет, просто забирай. Он на столе на кухне.
При этих словах Якоб протянул руку. Стражник отдал ему ключ, и палач вошел внутрь.
Одну половину этажа занимали две камеры. В левой безжизненно лежала на куче соломы Марта Штехлин. Стоял резкий запах мочи и гнилой капусты. В тамбур через маленькое зарешеченное окошко лился солнечный свет. Вниз спускалась лестница – в камеру пыток. Куизль хорошо ее знал. Там находились все инструменты, необходимые палачу для допросов с пристрастием.
Для начала он просто покажет орудия пыток Штехлин. Раскаленные щипцы, тиски для пальцев с винтами, вращая которые, можно было оборот за оборотом усиливать боль. Расскажет ей, каково это, когда растягивают стокилограммовыми камнями до тех пор, пока не хрустнут кости и их не вырвет из суставов. Зачастую одного вида инструментов хватало, чтобы подозреваемый стал сговорчивее. Насчет Марты палач не был настолько уверенным.
Казалось, знахарка спала. Когда Якоб подошел к решетке, Марта резко подняла голову. Забренчало. К рукам от колец в стене тянулись ржавые цепи. Штехлин попыталась улыбнуться.
– Заковали, как бешеную псину, – указала она на цепи. – Да и кормежка не лучше.
Куизль усмехнулся.
– Уж не хуже, чем если бы ты осталась дома.
Лицо Марты помрачнело.
– Как там мой дом? Небось, разгромили все, что можно?
– Туда я еще загляну. Но сейчас у тебя есть заботы поважней. Они думают, что это ты. Завтра я приду с секретарем и покажу тебе инструменты.
– Уже завтра?
Куизль кивнул. Затем пристально посмотрел на знахарку.
– Марта, скажи честно, это вправду ты?
– Нет, во имя пресвятой Девы Марии! Никогда я не смогла бы сотворить такое с мальчиком!
– Но он бывал у тебя? И ночью перед убийством?
Знахарка мерзла. На ней была только льняная сорочка, в которой она спасалась от Гриммера и его дружков. Женщина дрожала всем телом. Якоб протянул ей свой длинный потрепанный плащ. Она молча приняла его через решетку и накинула на плечи. Только после этого она начала говорить.