Человек за столом продолжал, лихорадочно орудуя ножом, размельчать пирог в кашу из мяса и теста.
– Ха, палач! Кто поверит палачу?
– Не надо недооценивать Куизля. Он хитер как лис…
– Ну, на лис обычно капканы ставят.
Человек у окна шагнул к столу и хлестнул сидящего обратной стороной ладони. Тот схватился за щеку и злобно посмотрел в лицо своему истязателю. Он заметил, как старик хватается за живот и задыхается от боли. Губы скривила легкая усмешка. Совсем уже скоро хоть одной заботой станет меньше.
– Заканчивай с этим безумием, – проговорил старик с перекошенным от боли лицом. Внутри словно тупыми иглами пронзало всю брюшную полость. Он перегнулся через стол. – Оставь это дело. Теперь я сам все улажу.
– Не могу.
– Не можешь?..
– Я поручил уже кое-кому все сделать. Он никогда не промахивается.
– Отзови его. Довольно. Штехлин признается, мы получим свои деньги.
Старшему пришлось сесть. Лишь короткая пауза. Ему тяжело было говорить. Проклятое тело! Оно еще нужно ему. Совсем недолго, до тех пор, когда они получат деньги. Тогда он сможет спокойно умереть. Под угрозой стояло дело всей его жизни, а эта бестолочь только все портила. Но не испортит до той поры, пока сам он еще дышит. Пока он дышит…
– Пирог великолепен. Хочешь?
Мужчина наколол на нож разбросанные по столу кусочки мяса и с наслаждением принялся жевать.
Старик из последних сил мотнул головой. Собеседник улыбнулся.
– Успокойся, все будет нормально.
Он вытер жир с подбородка, взял шпагу и направился к выходу.
Не дожидаясь стражника, Симон поспешил к дому Кратца, который находился в узком проулке в квартале у Речных ворот. Клемент и Агата Кратц слыли усердными торговцами, которые за годы нажили некоторое состояние. Пятеро их детей ходили в местную гимназию, и родители не делали никаких различий между четырьмя собственными и сиротой Антоном, которого совет им назначил после смерти родителей.
Клемент Кратц сгорбившись сидел у прилавка и правой рукой бездумно гладил по плечу жену, которая прижалась к мужу и рыдала. На прилавке перед ними лежал труп мальчика. Симону не пришлось долго гадать о причине смерти. Маленькому Антону кто-то аккуратно перерезал горло. Засохшая кровь окрасила багровым его льняную рубашку. Глаза десятилетнего паренька уставились в потолок.
Когда его нашли час назад, он еще хрипел, но через несколько минут душа покинула маленькое тело. Городской врач Бонифаций Фронвизер только и смог, что зафиксировать факт смерти. Когда вошел Симон, все было уже закончено. Отец быстро окинул сына взглядом и сложил инструменты. Затем выразил свои соболезнования родителям и, не произнося больше ни слова, ушел.