Перед станцией он, к удивлению проводника, проснулся, взял чайник, сказал, чтобы проводник не беспокоился, дверей не открывал — он выйдет через соседний вагон, — и прошел в конец поезда.
Теперь чайник долой, он только мешает…
Черт подошел ближе к вагонам. Шпик, наверное, толчется у телеграфа. Сядет он обратно в поезд или останется ждать встречного, чтобы ночью вернуться в Питер, поднять на ноги охранку? Черт рассчитывал только на это. Иначе придется пожертвовать чемоданом, который оставил в купе.
А вот и третий звонок. Из станционного зала опрометью выскочил филер. Ужели поедет в Москву?
Паровоз дал гудок, дернулись вагоны. Э, да шпик-то не дурак, на всякий случай он хочет пропустить мимо себя весь состав.
Богомолов влетел в тамбур, оттолкнув проводника, выглянул — филер стоял на месте. Последний вагон. Шпик медленно бредет обратно…
Пронесло!
Теперь нужно сойти где-нибудь перед самой Москвой и добраться в первопрестольную на перекладных, минуя вокзал.
Ну, это уже не самое трудное.
И вот началось. Началось с того, что потух свет. Потом куда-то исчезли извозчики. Захлопнулись двери театров. Не вышли газеты. Попрятались дворники. И не видно городовых.
А на улицах толчея, веселые крики. И смятение.
Москва официальная, Москва чиновничья, Москва дворянская отгородилась от улиц ставнями, тяжелыми шторами. Но и сюда доносился голос улиц.
— Баррикады на Бронной!
— На Страстной драгуны дерутся с дружинниками!
— А по Тверской можно пройти?
— Арбат еще свободен?
И повсюду стаи мальчишек. Это их день. На Грузинах нет ни одного неразбитого газового фонаря. Приходится добивать не совсем разбитые. На Кудринской уже свалили фонарные столбы.
Пока не слышно выстрелов, но это только пока.
И уже через день ухает где-то пушка. И как сухие сучья в жарком костре, потрескивают выстрелы.
Появились первые раненые, первые убитые.
А еще через несколько дней Москва потонула в гуле орудийной стрельбы. Пушки бьют вдоль Тверской, сметая баррикады, снаряды вспахивают Пресню, откусывают огромные ломти от домов.
Горят окраины. И где-то, как голодные, шелудивые псы, брешут пулеметы карателей.
Володя пробирается к Цветному бульвару. У него нет револьвера, зато в портфеле стеклянная бомба с песочной пробкой. Он должен доставить ее Черту. Тот так и приказал:
— Принесешь на Цветной, меня найдешь у баррикады!
К удивлению, до Цветного добрался сравнительно легко. Но дальше начались трудности. Дружинники смотрели косо на репортеришку с портфелем. Так и хотелось сказать этим рабочим парням: «Я свой, я для вас делаю оружие!»