— Да, отец доктора Лероса и твоя сестра Кристина, но я совсем утонула в вине и не послушала их.
— Ты не спросила, что бы я сделал, если бы мог начать сначала.
— Полагаю, постарался бы оставить Адониса здесь. Я права?
— Да, конечно, я бы это сделал. Но стал бы я слушать людей, которые мне это посоветовали? Нет, не стал бы. — Глаза его погрустнели. — И еще: двадцать лет тому назад мне надо было на тебе жениться.
Она посмотрела на него в изумлении:
— Андреас! Да ты что! Между нами никогда даже намека не было на любовь.
— Я и свою жену не любил, вовсе нет, это так. Ничего похожего на то, как об этом пишут. Мы просто хорошо ладили и были рады друг другу. Мы с тобой были бы отличными друзьями.
— А мы и есть друзья, Андреас, — подтвердила она тихим голосом.
— Да, но ты знаешь… — бормотал он.
— Нет, ничего бы не получилось, не за пять минут. Поверь мне. Ты здесь правильно все сделал. Понимаешь, я любила Ставроса именно так, как пишут, поют и мечтают. Я бы никогда не смогла принять никого другого.
Она произнесла это так просто, что их разговор снова перешел в нормальное русло.
— Значит, все было к лучшему, — заключил Андреас.
— Определенно. И послушай, Андреас, я знаю, что Адонис обязательно вернется повидаться с тобой. Уверена.
Он покачал своей большой головой:
— Нет, это всего лишь мечта, сказка.
— Парню тридцать четыре года, ты ему написал, конечно, он вернется.
— Так почему же он ни позвонил, ни написал до сих пор?
Он не хотел говорить Вонни про таинственный телефонный звонок, который подтверждал, что Адонис уже здесь. Это могла быть ошибка, недоразумение, он не хотел будить в ней надежды, как это случилось с ним и его братом. Но, даже ничего не зная про звонок, она продолжала твердо верить.
— Ему нужно время, Андреас. Чикаго далеко. Ему надо собраться с мыслями. Но он приедет.
— Спасибо, Вонни, ты действительно настоящий друг, — поблагодарил Андреас и громко высморкался.
— Эй, Димитрий?
— Да? — произнес Димитрий холодным тоном. Ему не приходилось видеть такой яростной атаки на нежную, влюбленную, верную девушку, которая пришла навестить Шейна.
— Можно написать письмо?
— Принесу бумагу.
Время от времени он заглядывал в камеру и видел, как Шейн пишет, раздумывает и снова пишет. Наконец он закончил и попросил конверт.
— Мы сами положим в конверт, просто скажи, куда отослать. — Димитрий не хотел тратить на него много времени.
— Черта с два вы это сделаете. Не хочу, чтобы вы читали мое письмо, — возмутился Шейн.
Димитрий пожал плечами.
— Можешь сам, — бросил он и ушел.
Через несколько часов Шейн позвал его.