Родственники пострадавших были необычайно благодарны Вонни, как и все годы с тех пор, как она впервые появилась на Агия-Анне совсем юной девушкой. Она состарилась вместе с ними, говорила на их языке, учила их детей, делила с ними радости и невзгоды. Многие даже не помнили, почему она сюда приехала.
Поднимаясь по выбеленной лестнице, Томас в недоумении остановился на пороге своей комнаты.
Детские голоса распевали «Господь, мой пастырь, я не смею…».
Он не был в церкви очень давно. Возможно, в последний раз только на похоронах отца, именно тогда и слышал этот гимн. Он замер от изумления. Эти похороны могут оказаться печальнее, чем он думал.
Андреас с братом Йоргисом стояли у парома.
Шейн не смотрел им в глаза.
— Не хочешь ли что-то сделать перед отплытием? — спросил Андреас.
— Например? Поблагодарить вас за легендарное греческое гостеприимство? — фыркнул Шейн.
— Например, оставить записку своей подруге, — коротко ответил Андреас.
— У меня нет ни бумаги, ни ручки.
— У меня есть, — предложил Андреас.
— А что писать? Что вы и ваш гестаповец-брат вышвырнули меня? Это ее не сильно обрадует, не так ли? — Шейн выглядел очень воинственно.
— Возможно, она захочет знать, что ты здоров, и в порядке, и свободен… и что свяжешься с ней, когда устроишься.
— Она это знает.
Андреас все еще держал в руке бумагу и ручку.
— Всего несколько слов? — призвал старик.
— О, ради бога… — Шейн отвернулся.
Они свистнули, чтобы паром отчалил. Молодой полицейский проводил Шейна на борт и вернулся к Андреасу и Йоргису.
— Даже лучше, что он ей не написал, — сказал он братьям.
— Возможно, — согласился Андреас. — В конечном итоге лучше, но прежде это разобьет сердце несчастной девушке.
Дэвид и Фиона направились вместе с Эльзой в ее гостиницу.
— Смотрите, никого вокруг, — огляделся Дэвид. И действительно, улицы, прежде переполненные прессой и чиновниками, теперь опустели.
— Жаль, что не могу остаться дольше, мне только надо проверить, все ли в порядке с Шейном, — извинилась Фиона, направляясь вверх по холму в сторону полиции. Снизу, из гавани, до них долетел гудок одиннадцатичасового парома, направлявшегося в Афины. В полдень прибудет еще паром с пассажирами на похороны.
— Хотите, чтобы я остался с вами здесь, Эльза? — спросил Дэвид.
— Всего на пять минут, чтобы я снова не сбежала, — засмеялась она.
— Вы этого не сделаете. — Он похлопал ее по руке.
— Надеюсь, что нет, Дэвид. Скажите, вы любили когда-нибудь кого-нибудь бешено, глупо?
— Нет. Вообще никого не любил, — признался он.
— Уверена, это не так.
— Боюсь, что так. Хотя этим не стоит гордиться в двадцать восемь лет, — произнес он виноватым тоном.