Давай, беги, пожелал ему Бернард.
Зная, что ни один из его братьев не оставит сражения, он шагнул к задней части повозки. Последние шаги он должен проделать один.
Как Христос, когда тот тащил на себе крест.
Сунув меч в ножны, Бернард навалился плечом на заднюю стенку повозки.
Оставшееся расстояние он будет толкать ее сам. В другой жизни, когда его сердце по-прежнему билось, он был сильный, крепкий мужчина. Теперь же с ним по силе не сравнится ни один смертный.
Воздух был пропитан запахом крови и, скорее, напоминал густой пар. Бернард сделал осторожный вдох. На периферии зрения тотчас возникла алая жажда. Боже, как он алкал крови их всех — каждого мужчины, каждой женщины, каждого ребенка в этом городе! Это желание было столь велико, что грозило взорвать его изнутри.
Вместо этого он еще сильнее сжал раскаленный крест, дабы священная боль остудила темное желание.
Превозмогая себя, Бернард сделал шаг, и колеса, словно нехотя, описали один оборот, затем еще один… И каждый новый оборот колеса приближал его к заветной цели.
Увы, одновременно с каждым шагом в нем нарастал страх.
Что, если я опоздал?
* * *
Солнце уже клонилось к горизонту, когда Бернард увидел свою цель. К этому времени он уже валился с ног от усталости, до последней капли растратив всю свою нечеловеческую силу.
В конце улицы, где отчаянно сражались последние защитники города, к равнодушно-синему небу вздымался свинцовый купол мечети. Ее некогда безупречно белый фасад был весь в пятнах крови. Даже с расстояния Бернарду было слышно, как бьются сердца мужчин, женщин, детей, что искали защиту за ее толстыми стенами.
Он вновь подтолкнул плечом повозку и прислушался, как они молят о пощаде своего чужеземного бога. Увы, пощады им не будет — об этом позаботится зверь, которого он сейчас везет в клетке. Пощады можно ждать от кого угодно, только не от него.
Их никчемные жизни не значили ничего по сравнению с тем, к чему стремился Бернард. Ему нужно оружие, которое бы очистило мир от скверны.
Замечтавшись, Бернард не заметил, как переднее колесо угодило в глубокую трещину в мостовой и прочно застряло между камнями. Повозка вздрогнула и остановилась.
Как будто почувствовав преимущество, неверные прорвали фалангу защитников повозки. К Бернарду, потрясая искривленным мечом, бросился какой-то худой мужчина с всклокоченными черными волосами. Он явно пытался встать на защиту своей мечети, своей семьи, своей жизни.
Бернард принял его жертву — всего один взмах холодной стали, и мужчина уже лежал на земле.
Брызнула кровь, запятнав мантию Бернарда. Хотя это было строжайше запрещено, за исключением крайних случаев, он потрогал пятно, после чего поднес пальцы к губам и слизал языком кровь.