Голос выговаривал немецкие слова старательно, по-ученически, — переводчик явно был отличником в школе. Громкоговоритель на машине корёжил тон диктора, а постоянный вой ветра превращал в нечто дьявольское. Всхлипнув, Грета закрыла лицо руками.
— Тебе пора, — разразившись кашлем, прохрипел верзила. — Иначе замёрзнешь здесь. Эриху уже ничем не поможешь. Наверное, русские его даже не заберут, к чему возиться? Бросят подыхать в пустом госпитале. Выйдешь, иди прямо, в здании элеватора создан пункт для желающих сдаться в плен. Прощай. С днём рождения, моя милая, двадцать пять лет — это прекрасный возраст. Я позабочусь об Эрихе… Пожалуйста, не волнуйся.
Он заскрёб по кобуре окоченевшими пальцами.
Грета всхлипнула. С трудом запахнув шинель, она скрутила светлые волосы, прикрыла голову обрывком одеяла — и застегнула под подбородком ремешок каски. Комната качалась перед глазами — слёзы замерзали на её ресницах. Не прощаясь с Иоганном-Петером, она двинулась прочь по коридору. Ноги в солдатских ботинках, обмотанные тряпками, скользили по обледеневшему полу.
Она почти дошла до выхода, когда услышала выстрел.
Грета замедлила шаг, прислушиваясь. Спустя короткое время пистолет грохнул второй раз — коротко, вроде как поперхнулся. Через долю секунды на пол упало что-то тяжёлое. Ковыляя, как старуха, цепляясь руками за стены, Грета еле-еле добралась до двери.
Оцепенев, она встала в дверном проёме.
…Мимо госпиталя русские вели колонну пленных — жалкие остатки бывшей Шестой армии фельдмаршала Паулюса. Обмороженные, закутанные в краденые бабьи шали, с красными от мороза носами, еле передвигающие ноги, — они ничем не напоминали тех весёлых, загоревших солдат в летних мундирах с засученными рукавами, что рвались напиться воды из Волги. Это была уже не армия, а обезумевший сброд калек, нищих мародёров, готовых сдохнуть ради тепла и куска жареного мяса.
Один из русских конвоиров обернулся и посмотрел на Грету.
Молодой парень — нос картошкой, в маскхалате, автомат с круглым диском через плечо, красная звезда на шапке. Поклонившись ей в шутовском реверансе, он что-то сказал на незнакомом языке, его товарищи рассмеялись. Она разобрала только — «фроляйн».
Поднимая обе руки, Грета медленно шагнула с крыльца…