– Почему? – Я обняла ее в ответ.
– У тебя теперь есть хороший защитник, – пояснила шмырг. Запечалилась: – Помощь старой няни тебе уже не требуется. А мне следует искать другое дитё… – Она шмыгнула носом. – Я к вам так привязываюсь!
И мы немного порыдали. Совсем чуть-чуть. С полчаса, наверное. Использовали весь запас носовых платков. В голове окончательно прояснилось, и я решила одним выстрелом убить двух зайцев: пристроить няню и сделать князю подлянку.
– Ар’Инна, – обратилась я к няне, – а что, если тебе взять на воспитание город? Столицу? Она не вырастет, не уйдет, и ты всегда будешь там нужна.
– И правда! – Шмырг приободрилась. – Меня ведь звали в стражу! А так я пойду еще выше!
Къяффу и Мыр скуксились, как пожиратели тонны лимонов.
– Спасибо, дитё! – Няня еще раз обняла меня. На прощанье шепнула на ухо совет: – Прежде чем что-либо решать – загляни на обратную сторону! – И – бумс! – испарилась. Вероятно, пошла самоутверждаться на пост главного защитника столицы. Какой все-таки сегодня продуктивный день!
Сразу после нее стал прощаться Къяффу.
– Уже уходишь? – расстроилась я, пожимая одну из восьми лап паоса.
– Увы. Села! – расплывчато объяснил осьминогопаук и галантно расшаркался.
– Если что… – начала говорить я, но тут мне рот зажала рука Мыра.
– Дай ему отдышаться, – посоветовал тролль.
– Мы-му-бу! – возмутилась я творимым произволом.
Рука разжалась.
– Я всего лишь хотела сказать: «Если что – не поминай лихом!» – надулась я.
– Я не стал рисковать, – сухо пояснил тролль. Погладил по плечу и дал указание: – Посиди тут пока…
И ушел в лес.
У меня образовалось время подумать.
А чего же я, собственно, от Мыра хочу? Если бы мне кто-то это мог сказать! Сама я явно неспособна.
Дружбы? Партнерства? Любви? Если подумать – два абсолютно генетически разных вида. Причем физиологически несовместимых. Почему же я так стремлюсь к нему? Затосковала. Если это и есть любовь-матушка, то у меня сильные проблемы с головой…
– Сейчас согреешься. – На поляну вышел Мыр с охапкой хвороста. За его плечом маячил довольный Монь.
Я чуть не прослезилась:
– Моя ты лапочка!
Пока мы с Монем лизались, теребили друг друга и сюсюкались, тролль привычно и сноровисто развел костер, потом смотался к роднику за водой и подвесил котелок.
Когда вода чуть нагрелась, взял тряпицу и начал протирать мне лицо и руки.
– Я и сама могу, – прошептала я, тая от заботы.
– Позволь мне, – так же тихо сказал тролль, продолжая неспешно смывать грязь и кровь.
Потом достал из внутреннего кармана флакончик из темного стекла:
– Быстрее заживет, – и начал аккуратно смазывать ароматическим маслом мои царапины, шепча какие-то слова на незнакомом языке. Ссадины прямо под его руками затягивались, покрываясь розовой тонкой кожицей.