Яркость мира чуть просела — все имеет свою цену, а вот окружающее пространство наполнилось жизнью. Сонмы нематериальных сущностей суетились вокруг нас.
Мельтешили Духи, приманенные камланьем шаманов.
Кипели праведным гневом Стихии, удерживаемые на коротком поводке призвавшими их магами.
Бились в клетках мертвой плоти порабощенные некромантами Души.
Могущественные Эгрегоры пожирали водопады разноцветных эмоций — от черной ненависти до слепящей боли.
Седоволосые духи предков следили за славными делами своих потомков.
А Руата… Руата намертво вцепилась в душу Князя, не позволяя ей выполнить волю богини и навеки уйти в Чертоги Ллос.
Я рухнул рядом на колени и бестолково попытался ухватить эфемерную душу. Хрен там, «гостевой допуск» — смотри, но ничего не трогай.
Никаких чудес за рамками игровых алгоритмов. Резервы организма испиты досуха. Энергия выжата даже из костей черепа, а несчастная Искра едва тлеет и жалобно всхлипывает, умоляя оставить ее в покое и не отбирать последнее. Инстинкт самосохранения есть даже у пламени…
На периферии зрения мелькнуло сияние божественной сущности. Мягкий зеленый свет жизни!
Бог врачевания рационально следовал за линией войск, пребывая в идеальной для себя среде — на поле боя, где тысячи воинов истекают кровью и истово жаждут исцеления.
Божественная сила менялась на людскую благодать по очень выгодному курсу. Небожитель сиял от довольства и переполнявшей его энергии.
— Асклепий! — гаркнул я во все горло, заставив вздрогнуть даже каменных горгулий. — Помоги!
Врачеватель недовольно нахмурился, дернул щекой. Фамильярность забравшегося на верхотуру власти смертного его явно раздражала. Однако мне было не до реверансов и политесов. Руата слабела на глазах, душа Князя все быстрее ускользала из влажных от крови пальцев.
— Верни душу в тело! Ему нельзя умирать!
Асклепий одним взглядом оценил картину происходящего, затем покачал головой:
— Тебе нужен зомби? Обратись к некромантам. Его плоть мертва, а душа принадлежит другому богу. Воскрешение тут бессильно, а лечение — бесполезно. Прости…
Я зарычал от ярости!
— Какой же ты бог врачевания?! Тут несчастная третья минута клинической смерти, даже наши реаниматоры вытащили бы парня!
Небожитель набычился, его глаза недобро сверкнули.
— И каким же образом?
Я спешно зазвенел хламом в кладовых памяти, вытаскивая все, что слышал, читал или видел в фильмах о первой помощи.
— Удар по грудине! — мои руки ухватились за доспех князя, как фольгу разрывая сияющую магией сталь.
Охнули свидетели чуда и тут же возмущенно засопели — удар кулаком в грудину усопшего слабо ассоциировался с лечением.