— Это ты серьезно говорила насчет замужества? — вернулся к разговору Каттани, надеясь, что она пошутила,
— Вполне серьезно, — ответила Эстер,
— Ну давай, выкладывай, кто он?
— Человек, которого ты знаешь.
— Как его зовут? — В глазах Каттани мелькнула тревога.
— Тано Каридди.
Лицо Каттани окаменело.
— Ты что, смеешься надо мной?
Эстер медленно покачала головой,
— Нет, я говорю вполне серьезно.
Тут он не смог больше сдерживаться, его ярость и возмущение прорвались наружу,
— Ты этого не сделаешь! Я тебе этого не позволю. — Он схватил девушку за руки и с силой их сжал. — Ты не можешь нанести мне такой удар! — в бешенстве кричал Коррадо.
В нем вспыхнула взрывчатая смесь оскорбленного самолюбия и дикой ненависти к этому сицилийцу, который после Джулии вновь отнимал у него женщину.
— Пусти меня, — стонала Эстер. — Пусти, ты мне делаешь больно. — Лицо ее исказилось от боли. — И кроме того, тебе-то что до этого? Ты ведь меня без всякого сожаления бросил, ни минуты не колеблясь.
Девушке удалось вырваться. Но он ее снова схватил. Взял за плечи и начал трясти.
— Нет, я не разрешу тебе сделать такую страшную глупость!
Эстер дрожала и билась в его руках, как лист под ветром. И рыдая, выкрикнула:
— Уходи, убирайся!
Бешенство Каттани немного улеглось, он ослабил тиски, отпустил ее. Эстер попятилась, испуганно отошла в угол комнаты, попыталась перевести дыхание.
— Ты очень напугал меня, — проговорила она, массируя запястья.
Ярость Каттани вся выдохлась. Он чувствовал себя опустошенным, вконец обессилевшим. Он бросил затравленный взгляд на девушку и пошел к двери.
— Не уходи, — в отчаянии молила Эстер. — Ты меня любишь? Я тебе нужна? Если хочешь, я все пошлю к черту. — Ее голос звучал все более умоляюще. — Прошу тебя, скажи, что я тебе нужна…
Но Коррадо не ответил. Он вышел, хлопнув дверью подъезда. Его охватило щемящее чувство отчаяния. Ощущение глубочайшего поражения, сознание, что его личная жизнь не удалась.
В ту минуту подобное чувство испытывала и помощник прокурора Сильвия Конти. Ее брак трещал по всем швам. Сказать по правде, это была настоящая катастрофа. Конечно, она не могла не признать, что муж ее прекрасный человек, всегда к ней очень внимателен. Но именно заботливое внимание, взаимное уважение — вот единственное, что осталось от их брака. А все остальное — в прошлом.
Избрание мужа в сенат еще более усложнило жизнь. Теперь ему приходилось то и дело уезжать в Рим, оставаться там на целые недели для участия в работе парламента. Домой в Милан он возвращался лишь на субботу и воскресенье.