За забором ничего не было – ни сада, ни огорода, – это Михаська рассмотрел в щель. Просто двор и две конуры.
– Ну, – спросил Савватей, – может, лучше пойдешь ко мне на работу?
Михаська вспомнил, как Савватей ударил под зад того парня с ледышкой за шиворотом и как этот парень хохотал не своим голосом, вспомнил, как Савватей отобрал у него альбом, сжег куртку, провел по лицу своей гадкой, липкой лапой и теперь погонял, словно скотину, Сашку, и почему-то сразу успокоился.
«Подойти и погладить собаку, – подумал Михаська. – Подойти и погладить собаку».
– Пройдешь между овчарками через двор, – сказал Савватей, – и вылезешь с той стороны забора.
Михаська усмехнулся. Ему было все равно.
– Брось, Колька! – сказала тень с ледышкой. – Давай напинаем ему – и все. Загрызут ведь…
Савватей зло посмотрел на парня, взял его за нос и сильно дернул вниз. Нос у парня покраснел, как помидор.
Михаське стало противно и нисколько не жалко парня, хотя тот заступился за него.
– Подсадите, – сказал Михаська.
Последнее, что он видел на улице, было белое лицо Сашки. Николай Третий стоял рядом с Сашкой, облокотясь о его голову.
Михаська перекинул ноги с забора во двор и совсем успокоился. К нему уже рвались две овчарки. Но отступать было поздно. Конечно, ждать от Савватея благородства не приходилось – он мог Сашку и не продать, да Сашка и не буханка хлеба, чтобы его купить или не купить, а человек.
Михаська подумал, что нет, ничего не докажешь этому Савватею, не тот это человек, чтоб ему что-нибудь доказать можно было, но какая-то отчаянная сила все-таки бросила его через забор, как солдата на бруствер окопа.
А когда он оказался во дворе и фроловские псы, давясь собственной злостью, кинулись на него, когда он оказался на бруствере, все стало на места.
Не для Савватея пошел он сюда, не для этого бандюги. Для Сашки. Чтоб понял, что такое настоящий друг. Для того, с ледышкой за шиворотом. Чтоб понял, что можно жить и не унижаться. Для всех людей прыгнул сюда Михаська, чтоб знали они: Савватей – это трусливая крыса и нечего его бояться.
Михаська шагнул вперед. Немного не рассчитал Николай Третий.
Собачьи будки стояли в противоположных углах двора, а псы бегали на цепях по двум параллельным металлическим проводам. Цепи закреплялись за блоки, а блоки катились по проводам. Собаки могли бросаться друг на друга, но не достали бы – провода не пускали их. Видно, чтоб не перегрызлись между собой. Одна собака бегала вдоль забора, и идти там было бы смертью. Другая бегала вдоль дома, чтоб там никто не прошел без хозяев. А вот между собаками, параллельно их проводам, пройти было можно. К тому же у забора, куда должен идти Михаська, – гора бревен. По ним взбежать наверх – и на улицу! Какие-то секунды!