— До свидания.
— Всего доброго, — попрощалась Ксюша.
Женя вышла на площадку. Дверь захлопнулась. Было уже без десяти двенадцать. Мать несколько раз звонила ей на мобильный, спрашивала, когда она вернется домой.
Женя шла по темной улице и думала, что Ксюша, наверное, поняла бы Женьку лучше, чем она. Хотя нет, она тоже понимает. Иначе, зачем ей было устраивать всю эту разборку со Столбовым, осложнять себе жизнь отказом от его руководства дипломом? Проблема в том, что она при всем сочувствии к Женьке не может влезть в его шкуру, и он это чувствует. Оттого и не верит до конца в ее искренность. Что ж, остается лишь надеяться на то, что сказал Санек — на поездку в Курск.
Она оказалась дома только в половине первого ночи. Мать не спала, ждала ее.
— Где ты была?
— Так, в одном месте. Парнишка с велосипеда упал, пришлось довезти его до дому. Ну и посидеть, пока не придет его сестра.
— Боже мой, ты прямо мать Тереза! Я, признаться, думала, ты снова поехала туда.
— Куда? К Женьке?
— Ну да, к нему.
— Нет. — Женя грустно покачала головой. — Нет. С ним все кончено. До поры до времени.
— Вот именно, до поры до времени, — произнесла мать с иронией. — Когда хотят что-то завершить окончательно, сроков не ставят.
— Не будем об этом, — мягко попросила Женя. — Тем более, послезавтра у меня кафедра. Для меня это сейчас важней всего.
— Неужели? — Ольга Арнольдовна глянула на нее с недоверием. Потом улыбнулась. — Узнаю свою дочь. Тебя невозможно уничтожить.
— Невозможно. — Женя кивнула. — Поэтому давай спать.
Кафедра собиралась в двенадцать. Женя уже в одиннадцать была в аудитории. Странно, но она не чувствовала волнения. Голова была ясной, настроение агрессивным и веселым. Пусть попробуют ее подловить, ничего у них не выйдет!
Она подготовила все материалы, начертила на доске схемы, написала под ними уравнения. Примерно в половине двенадцатого в зал вошел Григорянц.
— Здравствуйте, Армен Ашотович, — поздоровалась Женя.
— Здравствуйте, здравствуйте. — Тот игриво подмигнул. — Боитесь?
— Нет. Если только самую малость.
— Непорядок. Студентам положено волноваться. Примета такая.
— Я не верю в приметы.
— Ну, ладно. Сейчас схожу за Людмилой Ивановной. Вы пока осваивайтесь.
Он немного повозился с какими-то бумагами, затем вышел. Вскоре появился Носов, сухопарый, слегка сутуловатый, с лицом холодным и непроницаемым. Он держался официально, корректно кивнул Жене, сел на свое место и углубился в чтение какой-то брошюры.
Через пять минут после него пришла группа аспирантов. Они сели сзади, вполголоса переговариваясь между собой.