К ней подошел Григорянц.
— Поздравляю. От всей души поздравляю. Если честно, я в полном восторге.
— Не надо, не поздравляйте, — сквозь зубы проговорила Женя. — Это все его заслуга. — Она кивнула в сторону Столбового и быстро пошла к двери.
За ее спиной слышался шепот. Женя стремительно прошла мимо профессора и скрылась в коридоре.
Только сейчас она ощутила, как невероятно устала. Ей захотелось немедленно сесть, но рядом не было ни одного стула. Где-то впереди раздавался веселый голос Перегудовой, она смеялась. Сзади шли аспиранты. Женя свернула на лестницу, спустилась вниз. Заглянула в буфет, купила бутылку минералки и с жадностью выпила один за другим два стакана. Ей стала немного легче, она пришла в себя.
Теперь можно со спокойной совестью ехать в Курск. Она сделала все, что могла — обошлась без помощи Столбового, если не считать того, что он спас ее от Носова. Но об этом Женя его не просила. Женька должен оценить ее жертву и вернуться. И он вернется, обязательно.
Она позвонила матери. Та тут же схватила трубку.
— Ну что, как?
— Все хорошо.
— Как приняли доклад?
— Сказали, что это серьезная заявка на будущую научную работу.
— Я тебя поздравляю!
— Спасибо, мамуль. Я еду домой. Зайти в магазин?
— Не нужно. Я уже ходила и все купила. Сейчас пеку пирожки.
— Ты только не перегружайся, а то снова давление подскочит.
— Не подскочит. Целую. Жду.
Женя дождалась трамвая, села в него и расстегнула куртку. Жарко. Совсем жарко. На улице, наверняка, не меньше пятнадцати тепла. А в Курске, небось, и вовсе жара. Интересно, где их поселят — снова в общежитии или в гостинице? Лось после поездки обещал дать ей соло, пусть совсем крошечное, в десять тактов, но все-таки. Он сказал, что Женя замечательно распелась. Она с удовольствием споет соло, а самая заветная мечта ее спеть что-нибудь вместе с Женькой. С ним наверное, приятно петь, у него такой хороший голос…
Женя вздохнула, прикрыла глаза, и принялась грезить наяву. Она не заметила, как доехала до дому. Из квартиры доносился упоительный запах свежеиспеченных пирожков.
— Женюся! — Ольга Арнольдовна раскрыла ей свои объятия. — Скорее, раздевайся и за стол. Я хотела тебе позвонить и сказать, чтобы ты пригласила Николая Николаевича. Конечно, это может показаться нескромным, но я ведь от всего сердца. Мы бы его напоили чаем.
Настроение у Жени сразу же упало. Елки зеленые! Мать же ни о чем не подозревает. Все это время она молчала о своем конфликте с профессором, опасаясь за ее здоровье. Но теперь придется во всем сознаться, а то, чего доброго, мать позвонит Столбовому с благодарностями, и тот раскроет ей глаза на их взаимоотношения.