— Интересно, что это Чакиной так долго нет?
— Придет твоя Чакина, не волнуйся, — произнес Санек неожиданно грубо.
— Вы что, поссорились с ней? — догадалась, наконец, Женя.
— Мы? Да нет. Просто… — Он снова опустил глаза.
Она начла терять терпение.
— Саш, в чем дело? Ты весь какой-то дерганый. Объясни, что произошло.
— Я не могу.
— Как так? — изумилась Женя.
— Так. Не могу. Мне… мне противно.
— Ты меня пугаешь!
— Ладно. — Он махнул рукой. — Ладно, раз ты этого хочешь. Мне очень жаль. Дело в том… что твоя любимая Чакина… — Санек презрительно сощурился и снова замолчал.
— Моя любимая Чакина, — подбодрила его Женя. — Дальше давай.
— Твоя Чакина и… — Он не договорил и резко уставился на дверь.
Женя обернулась и увидела входящую Любку. Сразу следом за ней шел Женька. В первое мгновение Женино сердце подпрыгнуло от радости и тут же ухнуло вниз.
Как-то странно они оба шли. Надо было хорошо знать Любку и Женьку, и она их знала. Знала, что означает, когда у Любки светятся глаза, точно у кошки. Когда она завивает свои длинные, золотистые волосы и крупные локоны спадают у нее по плечам, как у куклы Барби. Когда она смеется тихим, переливчатым смехом и слегка приподнимает правую бровь.
А еще Женя отлично знала, что Женька никогда и никого не подпустит к себе ближе, чем на полметра. Единственным человеком, нарушившим это суверенное пространство, до сей поры была лишь она. Сейчас же Любкино плечо вплотную касалось его плеча. Казалось, они склеены невидимым клеем. На их лицах было одинаковое выражение: отрешенности от всего окружающего.
Женя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Санек, искоса наблюдавший за ней, проговорил хмуро:
— Ну, ты все поняла.
Она ничего не ответила ему. Любка подняла глаза, заметила, что на них смотрят, и резко изменила траекторию. Женька следовал за ней, как нитка за иголкой. Они прошли по краю зала и остановились далеко от Жени и Санька. Любка принялась что-то говорить Женьке на ухо, наклонясь так близко, что ее волосы падали ему на лицо. Тот улыбался. Женя отчетливо и ясно видела его улыбку, но взгляд поймать не могла — он глядел на Любку.
— Не переживай ты так, — глухо, словно из ваты услышала она голос Санька. — Разве он стоит тебя? И вообще: не понимаю таких как он. Им все равно что, лишь бы как легче. Берут то, что само в руки плывет.
— Само плывет в руки? — заморожено переспросила Женя.
— Ну да. — Санек смотрел на нее в смущении и вместе с тем сердито. — На Чакину в поездке что-то накатило, она от Карцева всю дорогу не отходила. Как только в поезд сели — все «Женя» да «Женя». Ему бы послать ее подальше, а он смеется. Нравится, значит, внимание. А потом, когда приехали в Курск, они и вовсе слиняли от всех.