Санек все понимал и мрачнел на глазах. Женя ждала, когда наступит логический конец. И он настал. Через месяц после того рокового дня, в который начался их роман «в отместку», у них произошел серьезный разговор.
— Прости, Женечка, — сказал Санек, глядя прямо ей в глаза своими ласковыми, голубыми глазами. — Прости, я не могу так больше. Ты вроде здесь, а на самом деле где-то далеко.
— На луне, — тихо подсказала Женя.
Он кивнул.
— Наверное. Лучше нам сейчас расстаться. Потом, когда-нибудь…
— Да, конечно, — с готовностью проговорила Женя и поцеловала его теплым, спокойным поцелуем, как сестра брата.
Санек уехал. Она решила, что все к лучшему. Не зря великий Омар Хайям писал: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, ты лучше будь один, чем вместе с кем попало».
Женя задумала бороться с собой. Взяла несколько заказов на курсовые — ей нужны были деньги на летнюю одежду. Она просиживала у компьютера по шесть часов кряду, ездила в институт, в библиотеку, даже записалась в бассейн по воскресеньям. В бассейне был весьма симпатичный тренер, он тут же начал оказывать ей знаки внимания. Женя кокетливо улыбалась и разрешала провожать себя — ровно до выхода из спорткомплекса.
Она продолжала ходить на репетиции, и однажды, войдя в зал, увидела Любку. Та стояла одна. Волосы ее не были завиты, глаза, все последнее время сиявшие, сейчас были тусклыми. Она выглядела буднично и как-то одиноко. Женя невольно пошарила глазами в поисках Женьки и не обнаружила его.
Он пришел гораздо позже, когда хор уже распевался. Не глядя ни на кого, с порога поплелся на свое место, нога за ногу, вразвалочку.
«Что это с ними? — злорадно подумала Женя. — Неужто поссорились?»
Она ждала перерыва. Едва кончили петь, Любка умотала в коридор. Женька сидел один у своего любимого окна, уткнувшись в какую-то потрепанную книжонку.
«Точно поссорились», — вынесла резюме Женя.
Стоящие слева от нее в партии Маша Нечаева и Лиза Горбунова обе разом заболели, и она невольно снова сместилась на прежнее место, прямо перед Женькой. Во второй половине репетиции ее так и подмывало обернуться. Она придумала предлог — обратилась с какой-то ерундой к Женькиному соседу, Владику Сидоренко. Едва Женя повернула голову, как сразу наткнулась на знакомый, пристальный взгляд. В глазах у Женьки читалась потерянность, как у побитой собаки.
Ей стало смешно и грустно одновременно. Неужели он такой наивный, что думает, стоит ему глянуть на нее проникновенно и сделать печальное лицо, как она тут же растает и позабудет обо всем, что было. «Нет, дружок, — колко проговорила про себя Женя. — Ты предательства по отношению к себе не прощал, так почему ж другие должны тебе прощать!». Она позабыла, что хотела сказать Владику и резко отвернулась обратно.