— Где… — Она замялась, не зная, как построить вопрос.
Говорить «Карцев» при концертмейстерше было неудобно, а назвать его по имени у нее язык не поворачивался.
Та, однако, поняла ее, качнула седоватой головой.
— Он не будет больше ходить.
— Совсем? — не поверила Женя.
— Совсем. Не хочет.
— Как же вы ему позволили? — вырвалось у нее невольно.
Анна Анатольевна глянула на нее с недоумением и грустью.
— А как ему не позволишь? Вы ведь взрослые, не дети.
Они обе молчали, опустив глаза. Потом концертмейстерша тяжело вздохнула и проговорила:
— Ума не приложу, почему все у вас так вышло. Я же тогда говорила с ним, он хотел помириться. Я видела, что хотел. И вдруг — на тебе, эта Люба. Как его только угораздило — он же от таких за километр шарахался. А тут, словно бес попутал. Не знаю, что и думать.
«Зато я знаю», — неожиданно подумала Женя. Ей вдруг стало все предельно ясно. Все, что произошло. Она сама виновата. Не надо было говорить Женьке о том, что Любка видела его у института. Он с трудом дозревал до того, чтобы идти на мировую, ему для этого требовалось время. И полное спокойствие. А она лишила его этого спокойствия. И потом ревела в объятиях Санька. Слезы ее Женька всерьез не воспринял, а вот объятия зафиксировал. Этого ему оказалось довольно, чтобы начать действовать.
Господи, какие они оба дураки! Глупые, эгоистичные, жестокие, как дети. Сами, своими руками, убили то, что у них было. Задушили любовь, затоптали ее ревностью и подозрительностью, да еще, стараясь обскакать друг друга.
— Теперь ничего не поделать, — тихо проговорила Женя, обращаясь не столько к концертмейстерше, сколько к себе самой.
— У меня душа за него болит, — пожаловалась та доверительно. — Вся эта злость, жесткость — это же только внешнее. Внутри он совсем другой, мягкий. Даже чересчур.
— Я знаю, — согласилась Женя и неожиданно для самой себя вдруг спросила: — Скажите, это он с вами ездил в Петербург — давно, еще в детстве?
— Со мной. — Анна Анатольевна слабо улыбнулась. — Ему тогда только пятнадцать исполнилось. Он в поезде подружился с девочкой, дочкой попутчицы. Та была совсем малышка, лет шесть, не больше. Женя всю дорогу смешил ее, забавлял, сказки какие-то сочинял. Она за ним хвостиком бегала. Ее мать все умилялась: какой у вас хороший сын, чуткий, отзывчивый. А я перед тем, как уехать из Москвы, десять дней его дома не видела. Из училища звонили, что исключают, насилу уговорила подождать еще хоть немного. Билет купила, взяла его в охапку и на вокзал. Оказалось, правильно сделала, Питер на него благотворно подействовал.