Поздняков почувствовал, как внутри него все напряглось. Такое ощущение, что его нервы одним рывком намотали на кулак, — кажется, он даже услышал характерный звук разрыва. Не такое это простое дело узнать, что двадцать пять лет назад ты свалял образцового дурака. Голос куда-то пропал, и прежде чем удалось что-то произнести, ему пришлось долго откашливаться.
— Вы понимаете, насколько серьезно то, что вы мне сейчас говорите?
— Смею заметить, я вас об этом предупреждал, — напомнил Серебрянский.
— Я не забыл, — Поздняков упрямо гнул свою линию. — Обещаю больше вас не перебивать. Пожалуйста, рассказывайте дальше.
— Дальше так дальше, — смиренно вздохнул Серебрянский и неожиданно слегка подался вперед, — только это довольно длинная история. По крайней мере началась она не в пансионате, там она подошла к логическому концу, если можно так выразиться. А началась она даже не на нашей с Ларисой памяти, мы с ней просто подключились к давно отработанному сценарию. — Он помолчал, продолжая шевелить губами, и вдруг спросил: — Вы когда-нибудь слышали о литературных неграх?
— Что?!
— Литературные негры — явление довольно распространенное в писательских кругах. По крайней мере было распространенным в те годы, о которых идет речь. Услугами таковых пользовались некоторые маститые авторы и даже те, кого считали живыми классиками. Схема, кстати, довольно незамысловатая: возле известных писателей всегда крутились начинающие, в том числе и студенты Литинститута вроде нас с Ларисой. — Он горько усмехнулся: — У автомобилистов принято называть начинающих водителей «чайниками», не так ли? Это остроумное наименование распространяется и на жаждущих признания молодых авторов. Поверьте, самолюбия в них меньше, чем у прочих смертных, они готовы внимать так называемым классикам с утра до вечера и вывернуться наизнанку, лишь бы только увидеть свою фамилию на блестящей, пахнущей типографской краской обложке. Нет такой жертвы, на которую ради этого вожделенного мгновения не пойдет «литературный чайник»! Так вот, двадцать пять лет назад мы с Ларисой были самыми настоящими «чайниками», закипающими от честолюбия и нетерпения. Неудивительно, что мы почти без колебаний согласились перейти в категорию литературных негров, да что нам еще оставалось? Ведь в те времена можно было даже не мечтать пробиться самостоятельно. А здесь, по крайней мере, было какое-то подобие джентльменского соглашения по принципу: отработаешь положенный срок на чьих-то «плантациях» — получишь путевку в самостоятельную литературную жизнь, то бишь протекцию.