Глаза у Вероники Макаровны все время дергаются, смотрят нетвердо, она немного смущена, что Сережа ее увидел. Но что-то ей еще надо. Никодим уже на лестнице, уже отвернулся, готов бежать, готов скатиться колобком по лестнице, а Вероника Макаровна все еще стоит перед Сережей, переминается с ноги на ногу.
Потом говорит робко:
– Вон там, в книжном шкафу, два денежных перевода на мамино имя. Ты их получи. Это от твоего отца.
Никодим словно только и ждет этих слов. Срывается вниз по лестнице. Готов скатиться кубарем – куда-то спешит. Литература идет за ним, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку.
Все!
Сережа закрывает дверь на запор и прислоняет голову к прохладному косяку.
Было ли это или не было?
Было ли?
Было!
Сережа вспоминает аэродром. Красный, как молния, самолет, падающий на них. И лицо Никодима.
Это было давно, тогда, в дни Сережиного счастья. От того времени ничего не осталось теперь. Рожки да ножки. Да слова. О какой-то еще дружбе. О мебели. О деньгах.
Медленно выплывают из памяти слова Никодима. И еще какая-то фраза.
Деньги от отца. Деньги. Еще какие-то деньги.
Он нехотя роется в книжном шкафу, находит извещения о денежных переводах. Два извещения по сорок рублей. От кого – непонятно, просто адрес и мамина имя.
Сережа мучительно соображает, как быть. Потом одевается, идет на почту – может, там известно.
Он идет неторопливо, обходит лужи. Раньше бы он прыгал через них, а теперь это кажется ему забавой для малолеток.
Высокое здание почты видно издалека – Сережа разглядывает шагающие золотистые буквы и смотрит в окна верхнего этажа. Немногие знают, что там радиостудия.
Он вспоминает прошлую весну и день, когда он пришел к маме. Где-то там стеклянное окно во всю стену, «аквариум», обшитый изнутри материей, чтобы не было резонанса. Но у микрофонов, нагнувшись, как цветы, теперь сидит не мама, а кто-то другой, наверное, артистка из театра. Впрочем, может, читают и не они, может, маме нашли хорошую замену, это все равно. Сережа не слушает радио. Проводка в новой квартире есть, есть и динамик, но его Сережа убрал, спрятал на антресоли, в дальний угол…
Почтамт велик, Сережа не сразу разбирается, где тут выдают переводы, стоит в очереди, потом сует голову в окошко… Вот неожиданность: ему улыбается толстуха, жена звукооператора Виктора Петровича. Она скороговоркой выспрашивает Сережу про жизнь, про здоровье, про новости, сует ему конфетку, он отвечает ей односложно – разве расскажешь все! – потом протягивает талончики.
– Это маме прислали, – говорит он.
– Маме? – удивляется толстуха, разглядывая извещение. – Значит, кто-то не знает…