Нажитое позволило Гоффманну обзавестись роскошным особняком в Гамбурге, замком в горах, виллой на море, «роллс-ройсом» и «феррари», а еще красавицей женой, платья которой проектировали лучшие модельеры Парижа, и двумя сыновьями, которых он почти не видел. Единственным немецким миллионером, портреты молодых любовниц которого, довольно часто сменяемых, никогда не появлялись на страницах журналов, был Гоффманн. Кроме того, он обладал необычайной проницательностью.
И вот в среду утром он, прочитав начало дневника Саймона Таубера, захлопнул папку, оглядел сидевшего напротив молодого журналиста и сказал:
– Остальное можно домыслить. Так чего же ты хочешь?
– По-моему, это потрясающий документ, – начал Миллер. – В дневнике упоминается некий Эдуард Рошманн. Комендант концлагеря в Риге. Уничтожил восемьдесят тысяч человек. У меня есть основания считать, что он жив и находится здесь, в Западной Германии. Я хочу выследить его.
– Откуда ты знаешь, что он не умер?
Миллер вкратце все объяснил.
Гоффманн надул губы:
– Не очень-то веское доказательство.
– Верно. И все же заняться этим делом стоит. Случалось, я раскапывал интересный материал, начиная с еще меньшего.
Гоффманн улыбнулся, вспомнив о способности Миллера вынюхивать скандальные истории. Проверив достоверность, Гоффманн печатал их с радостью. И тираж «Кометы» подскакивал.
– Но этот Рошманн явно есть в списке разыскиваемых военных преступников. И если полиция не в состоянии найти его, почему это сможешь ты?
– А полиция и впрямь его ищет?
Гоффманн пожал плечами:
– Должна по крайней мере. Иначе зачем мы платим налоги?
– Но почему бы ей не помочь? Проверить, жив Рошманн или мертв, ловили его когда-нибудь или нет.
– Так что же ты хочешь лично от меня? – спросил Гоффманн.
– Отправить меня в командировку по этому делу. Если ничего не получится, я его брошу, да и все.
Гоффманн повернулся на крутящемся стуле к окнам, выходящим на гамбургский порт, оглядел растянувшиеся на километры доки.
– А ведь бывшие фашисты не в твоем вкусе, Миллер. Откуда такой интерес?
Миллер глубоко задумался. Самым сложным и важным в работе свободного журналиста было протолкнуть замысел издателю.
– Во-первых, материал просто-напросто заманчивый. Если «Комета» разыщет преступника, которого не в силах найти полиция, это станет сенсацией.
– Ты не прав, – покачал головой Гоффманн, взглянув на декабрьское небо за окном. – Публику это не заинтересует. И в командировку я тебя не отправлю.
– Но послушайте, герр Гоффманн. Ведь Рошманн убивал не поляков или русских, а немцев. Хорошо, немецких евреев, но все же немецких. Почему никто не захочет узнать об этом?