– Меня зовут Миллер. Петер Миллер. Я журналист из Гамбурга. Нельзя ли немного побеседовать с вами?
Энтони Кэдбери указал на соседний стул, сказал:
– Думаю, нам лучше разговаривать по-немецки, – перейдя, к большой радости Миллера, на его родной язык. – Чем могу служить?
Миллер заглянул в проницательные глаза англичанина и рассказал ему все, начиная со смерти Саломона Таубера. Оказалось, Петер закончил, Энтони попросил бармена наполнить его рюмку «Рикаром», а собеседнику принести пиво.
– За ваше здоровье, – сказал Кэдбери, когда его просьба была выполнена. – Задача у вас не из легких. Признаюсь, ваше мужество меня восхищает.
– Мужество? – изумился Миллер.
– Теперешнее настроение ваших соотечественников таково, что они вряд ли станут вам помогать, – произнес Кэдбери. – В чем вы скоро, без сомнения, убедитесь.
– Уже убедился, – буркнул Миллер.
– Так я и думал, – вздохнул англичанин и вдруг улыбнулся. – Пообедать здесь не хотите? Моя жена уехала на весь день.
За обедом Миллер поинтересовался, был ли Кэдбери в Германии в конце войны.
– Да, я работал здесь военным корреспондентом. Пришел с армией Монтгомери. Но не в Бонн, конечно. Тогда о нем и не слышал никто. Наш штаб располагался в Люнебурге. Я сделал несколько материалов об окончании войны, о подписании капитуляции и прочем, и моя газета попросила меня остаться здесь.
– О зональных процессах над военными преступниками вы тоже писали?
Кэдбери отправил в рот кусок антрекота и кивнул.
– Да, – сказал он, не переставая жевать. – Обо всех, что прошли в британской зоне. Основными были суды над Йозефом Крамером и Ирмой Грезе. Слышали о них?
– Нет, не доводилось.
– Так вот, их называли Бес и Бестия из Бельзена. Это я дал им такие прозвища. И они прижились. А о Бельзене вы что-нибудь знаете?
– Почти ничего, – признался Миллер. – Нашему поколению об этом не рассказывают.
Кэдбери бросил на него проницательный взгляд из-под кустистых бровей:
– А сами вы хотите знать об этом?
– Рано или поздно в глаза правде взглянуть придется. Скажите-ка мне вот что. Вы ненавидите немцев?
Несколько минут Кэдбери жевал молча, тщательно обдумывая ответ.
– Сразу после обнаружения концлагеря в Бельзене туда направили группу английских военных корреспондентов. В их числе был и я. За войну мне случилось повидать немало ужасного, но открывшееся в Бельзене возмутило меня до глубины души. И тогда я, признаюсь, ненавидел всех немцев.
– А теперь?
– Теперь нет. В сорок восьмом я женился на немке и остался жить здесь. Это говорит само за себя. Время и сознание того, что не все немцы были Йозефами Крамерами и Рошманнами, сделали свое дело.